Высокий огонь

– Светает, – сказал Альберт, не отворачиваюсь от вида за окном. – А знаете, дон Лачетти, а может вы и правы. Может скоро всему этому и придёт конец. Дон Торрио, наставник босса, решил на старости отойти от дел. Сказал, что жизнь ему дороже власти и денег. А я думаю – это вздор. К чему теперь ему эта тихая деревенская идиллия  в Италии, когда он был хозяином половины Чикаго?! Скука смертная.

– Это ты к чему? – спросил дон Лачетти.

– Посмотрите в окно. Какой вид! Какой огромный и высокий город. И он весь наш! Понимаете, вся эта чертова каменная глыба в руках босса, а значит – и в наших руках тоже. Зачем же нужна иная жизнь, если есть возможность жить, ни в чем себе не отказывая; жить, не зная запретов, нужды; жить, не подчиняясь всяким законам и прочей ерунде? Ведь закон действует не на всех, а только на тех, кто не в силах его обойти, так?

– Ты совсем пьян, малыш Альби, тебе бы вздремнуть, – добродушно, как ребенку, сказал дон Лачетти.

–Да, пожалуй, – сказал Альберт, глядя на восход, и  почувствовал, как первый луч солнца скользнул по его лицу.

Альберту показалось, что его глаз кто-то коснулся незримой дланью.

«Вот и Ра вернулся, – догадался Артур, когда он смотрел на застывшего Альберта, забывшего, что он сейчас на самом деле Дмитрий Дмитриевич, по кличке «Косой», – значит, тьма скоро рассеется и все кончится…».

-… Я тоже считаю, что кампания в Польше была самой удачной. Хотя французы… они могли сопротивляться и дольше. Совсем не та стала нация, евреи её подпортили основательно. Но там теперь хорошо поработают наши люди из СС, вот увидите, доктор. Доктор, вы в порядке?

– Да, спасибо, всё хорошо. Мне показалось, что я видел дежавю или что-то в этом роде. А где рейхсминистр? Он должен уже подойти.

– Вышел поговорить по телефону с фюррером. Срочный звонок, государственные дела. А, дежавю, мой дорогой, это ведь побочный феномен работы родовой памяти.

– Действительно?

– Ещё бы. Тут в одном отделе давеча проводили опыт, так знаете что…

Железная переборка бункера вдруг открылась, и в специальный зал для ритуалов вошёл Генрих Гиммлер. Все присутствующие притихли и повернулись к рейхсфюреру СС и по совместительству – президенту Аненербе. Он окинул всех довольным взглядом и кивнул ожидавшим у стены солдатам, которые тут же вышли куда-то.

Видно было, что разговор с фюрером явно порадовал шефа СС, и настроение у него было теперь отличное.

– Господа ученые, я не слишком заставил вас скучать? – улыбаясь, спросил он.

Все отвечали, конечно же, что нисколько было не скучно.

– Сейчас, господа, нам принесут нашу утварь, и мы начнём, а пока – прошу, – он указал на стол с закусками и выпивкой, – не стесняйтесь.

Рейхсфюрер был как всегда опрятен до ужаса. Его стройная худая фигура излучала уверенность; неспешные, но очень четкие движения его рук и головы эту уверенность подчёркивали.

Бункер под зданием, где располагался один из крупных отделов Аненербе, был оборудован из подвала. Подвал углубили, расширили, укрепили, добавили толстые переборки, протянули сотни метров кабеля и установили много специального и далеко не для всех понятного оборудования.

Освещение в бункере, где сейчас собрались руководители некоторых отделов института наследия предков, было хорошее, и Гиммлер с легким тщеславием осознавал, как эффектно блестят золотые дужки его очков под яркими лампами.

Среди прочих, кроме президента Аненербе и охраны, в специальном зале для ритуалов присутствовал сам директор института герр Вальтер Вюст, ещё четыре руководителя отделов: Эдуард Май (отдел борьбы с паразитами) – тот самый, что говорил герру Вюсту о пережитом дежавю, Франц Альтхайм (отдел древней истории), и руководитель Зондеркоманды «Ха» – Рудольф Левин. Также присутствовали несколько заместителей и простые научные сотрудники, получившие право находится сегодня здесь за различные заслуги. Все присутствующие спокойно о чем-то болтали, пили бесплатные шнапс и коньяк, закусывали копченым мясом и сыром. Все ждали начала церемонии, или чего-то ещё. Точно почти никто не знал, что именно заготовил их загадочный и непредсказуемый президент. Он прогуливался между сотрудниками, дружелюбно похлопывал некоторых по плечу и что-нибудь говорил.

– О, старина Эдуард, ну как в вашем отделе успехи в деле борьбы с паразитами?

– Спасибо, герр президент, успехи есть. Вот недавно закончили разработку нового газа «Циклон Ц». Эффективность невероятная, а стоимость – низкая.

– Он будет лучше, чем «Циклон Б»?

– Несомненно, герр президент!

– Да, было бы неплохо заменить старый газ на новый, а то, знаете.... «Циклон Б» разработал еврей, ещё в начале двадцатых, когда Германия была в плену у этих унтерменшей.

– Да, рейхсфюрер, я помню. Родственников этого жида, кстати, уничтожили в лагере смерти именно изобретённым им газом.

– Вот это ирония, верно Эдуард!?

Эдуард Май широко улыбнулся и закивал, явно испытывая облегчение от того, что великий и ужасный Гиммлер, чьё близкое присутствие давило атлантовым грузом, отошел от него к другим сотрудникам.