Высокий, царственный и сварливый

— Э…э — э…Что? Что? Нет. Нет, вовсе нет, любовь моя. Это был Арш.

— Что? — воскликнул дядя Арш.

Мама начала ругать их обоих, даже не переведя дыхания между словами, и они пристыженно опустили головы. Даже Джиджи добавила несколько самодовольных слов поддержки в адрес матери. Фэй и Адам ухмылялись, явно довольные, что в кои — то веки отчитали не их. Должен признать, даже я нашел это забавным. По крайней мере, до тех пор, пока разговор не вернулся ко мне.

— Дело в том, — сказала мама. — Что никто из нас не должен вмешиваться в отношения Кая и Эсмеральды, будь то заключение пари на них или что — то ещё, — она элегантно откашлялась и повернулась ко мне, материнская властность отразилась на её лице и позе. — Как бы то ни было, Кай, в дворцовом лазарете есть презервативы. Пожалуйста, прояви благоразумие и используй их.

Я боролся с желанием застонать от болезненного смущения, но не смог не поморщиться. Потому что, как бы открыто моя семья ни относилась к сексу, этот разговор шел в направлении, которое было просто неловким.

— В этом действительно не было необходимости, мама, — сказал Фэй с гримасой отвращения.

— Лейла, дорогая, — сказал отец со смешком. — Я думаю, этого достаточно. Он взрослый мужчина, а не подросток.

— Забудь о презервативах, — объявила Джиджи, взмахнув левой рукой. — Сделай так, чтобы она забеременела, и у неё не останется выбора, кроме как выйти за тебя замуж.

У меня отвисла челюсть, мама ахнула, я думаю, Адам подавился кашлем, а папа и дядя Арш воскликнули “Мама” совершенно синхронно. Фэй был единственным, кто истерично хихикал. Джиджи фыркнула и надменно вздернула подбородок.

— Что? Я не сказала ничего плохого. И в любом случае, все те любовные романы, которые ты читаешь, Лейла, именно такие.

Настала очередь матери покраснеть, когда все взгляды обратились к ней, но она держалась высоко, царственно и без стыда.

— Это работает в романтических книгах, Джиджи. Не в реальной жизни.

Разгорелась полномасштабная дискуссия о том, приемлемо ли или нет делать Эсмеральду беременной, чтобы ей пришлось выйти за меня замуж, как будто меня там вообще не было.

Я не был уверен, что удивило меня больше. То, что все в моей семье говорили о моём браке с Эсмеральдой так, как будто я уже сделал ей предложение. Что Джиджи хотела от меня пятерых правнуков.

Или что я продолжал представлять себе Эсмеральду, ковыляющую рядом со мной по замку, с большим и округлым животом от нашего ребенка, в то время как я держу на руках маленькую девочку с глазами и улыбкой её матери.

Чёрт. Что она со мной сделала?

Глава 21

Эсмеральда

— Как ты могла быть такой чертовски глупой?

Я вздрогнула от злобного тона Карима, уходя в себя. Я не осмеливалась поднять взгляд от тёмно — красного ковра, по которому он расхаживал посреди своей спальни.

Моё сердце колотилось у основания горла, руки сжались в кулаки. Я боролась с охватившим меня дрожащим страхом, сосредоточившись на боли от ногтей, впивающихся в ладони.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Моя голова рефлекторно дернулась вверх, и я выпрямилась. Плечи опущены, спина прямая, подбородок направлен на девяносто градусов к полу, руки сцеплены перед собой. Идеальная осанка. Лицо бесстрастное. Рот закрыт. Молчит, пока к ней не обратятся. Идеальная принцесса.

Мой старший брат уставился на меня своими пылающими глазами, уперев руки в бока.

— Что я тебе сказал перед тем, как мы приехали в Тому?

— Что я не должна создавать тебе никаких проблем, — произнесла я так спокойно, как только могла.

— Именно, — прошипел он, и это единственное слово хлестнуло меня, как кнут. — Итак, что ты, чёрт возьми, делаешь, исчезая с принцем Каем и бегая по дворцу полуголая?

Болезненный румянец унижения обжег мои щеки от того, как он выплюнул эти слова, словно они были грязью у него на языке.

— Это не то, что ты предполагаешь. Я заснула…

Карим усмехнулся.

— О, это не то? — его пристальный взгляд скользнул по моему телу, и он протянул ко мне руку. — Тогда объясни мне, почему на тебе нет ничего, кроме футболки, которая явно не принадлежит тебе, с любовными укусами по всем ногам.

От унижения у меня в уголках глаз стало влажно и горячо. Я смяла в руке чёрную футболку, которая сидела на мне как короткое платье, и оглядела себя сверху вниз.

На мне была футболка Кая. Та, которую он поспешно схватил из своей комнаты, когда пошел за влажным полотенцем после того, как увидел, что моя пижама была в сперме. Он заботливо одел меня в неё, и тогда я чувствовала себя так комфортно и безопасно, окутанная мягкой тканью и его ароматом.

От обвинений Карима футболка стала грубой и колючей на моей коже. Как будто на мне было надето что — то горелое, изорванное и грязное. Я чувствовала себя грязной. И унизительно голой.