Высокое Искусство (СИ)

Та история назидательно раскрывала, с какой легкостью победа оборачивается поражением, так что Флесса удвоила внимание. Крепче сжала рукоять, обтянутую жесткой кожей, почувствовала даже сквозь перчатку стежки крепкой нити. Сделала два шага назад и замерла в классической стойке, прижав локоть к боку, чтобы меньше нагружать уставшую руку. Поняв, что его последний ход разгадан и предупрежден, уголовник застонал, теперь уж непритворно. И ринулся в последнюю атаку. Тюремщик заорал, раскручивая кнут, ловаг тоже завопил, напрягая мышцы для прыжка в бассейн. Бандит плеснул в лицо женщине пригоршню крови, в то же время, занося меч. Перехватил рукоять над головой уже двумя руками и ударил, сверху вниз, выкладываясь без остатка.

Окажись здесь живописец или даже скульптор, он вдохновился бы зрелищем и возможно, после долгих трудов, создал шедевр, потому что в эти мгновения уголовник был по-своему прекрасен. Яркий свет волшебной лампы высветил каждую черточку напряженного тела, идеально обрисовал игрой тени мышцы, видимые сквозь рваную одежду. Превратил грязную физиономию бесчестного убийцы в маску человека, бросившего вызов судьбе. Бандит, чье имя давно забылось под грузом кличек, достиг совершенства в тот миг, когда все его упрямство, жажда жизни, ненависть, силы, бойцовские навыки — все полыхнуло огнем чистого, запредельного усилия.

Парирование Флессы вызвало бы одобрительный кивок у любого фехтмейстера. Оно вышло безукоризненно грамотным — классический «слив» вражеского клинка по своему, когда вместо жесткого блока сила вражеского удара направляется в сторону, подобно струе воды в отводном желобе. А затем — возврат в прежнюю позицию и быстрый шаг вперед с уколом в шею, под кадык. Флесса понимала, что даже убитый, в сущности, противник по-прежнему тяжелее и сильнее ее, так что не стала пытаться удержать его «на клинке». Почувствовав, поймав тот момент, когда тесак дрогнул в руке, разрезая плоть, женщина выпустила рукоять и плавно скользнула в сторону. Шаги ее были легкими, силы, казалось, вливались в утомленное тело, как вода из родника в пустой мех. Душа пела, наслаждаясь победой.

Два шага в сторону, кинжал уже наготове, полуповорот… Как раз, чтобы заметить, как длинный меч ловага разрубает голову павшего на четвереньки уголовника. Ну что ж, надо отметить, вмешательство получилось своевременным, ни раньше, ни позже чем следовало. Флесса закрыла глаза, постаралась успокоить дыхание, вспоминая непередаваемое ощущение, когда изогнутая сталь встретила сопротивление, упершись в шею мертвеца, как преодолела его, проникая в ямку чуть выше ключиц, туда, где скрыт пучок кровеносных жил и любая рана смертельна.

Тюремщик прыгал наверху, орал уже в голос, изрыгал богохульства, не смущаясь присутствия сразу двух особ «с родословными». Но его вопли не задевали, а только приятно контрастировали с уходящим жаром боя. Флесса, по-прежнему не открывая глаз, мотнула головой, думая, что двадцатилетие определенно удалось. Будет еще время пира с участием юных гостей из хороших фамилий. Чинный банкет непременно затянется и перейдет в веселое непотребство, что продлится до самого утра. И это славно!

Но здесь еще не все закончено.

— Мне нужна ванна, — приказала она, точно зная, что все приготовления уже выполнены.

Тюремщик шумно возился, спуская лестницу. Телохранитель галантно подал руку, помогая взойти на первую ступеньку.

— Ванна, одежда, — сказала Флесса, расстегивая на ходу воротник бойцовской куртки. — И особая услуга, как договаривались.

— Разумеется, все будет исполнено в лучшем виде, — отдувался тюремщик, готовый, если понадобится, лично исполнить все пожелания гостьи.

Покойник лежал на каменном столе, нагой как в момент выхода из материнской утробы. Тело успели обмыть, так что бледный мертвец не осквернял каменный стол пятнами грязи. Когда-то за плитой из белого мрамора с черно-серыми прожилками вкушали изысканные яства бономы Старой Империи. Теперь здесь оказывали особые услуги, устраивая анатомические представления для лекарей, Демиургов и богатых посетителей, чья любознательность подкреплялась платежеспособностью.

Сегодня зал труповскрытия принадлежал только ей, Флессе Вартенслебен. И мертвецу, на которого она пожелала взглянуть всесторонне. Женщина смыла пот, заменила стеганую защиту на более приличествующие одеяния, однако жар минувшей схватки все не унимался, он расходился по жилам, покалывал кончики пальцев, отзывался тревожным гулом крови в низу живота.

— Сколько еще я буду ждать? — поджала она губу.

Тюремщик рассыпался в извинениях, обещая, что лекарь, он же квалифицированный анатом, вот-вот будет здесь. Тюрьма есть тюрьма, понимаете ли, здесь умирают люди, иногда совершенно внезапно. А интерес владетельной госпожи, разумеется, достоин удовлетворить только наилучший, самый грамотный мастер, который вскроет покойника легко и нежно, как родного брата.