Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Не воспользоваться такой ситуацией (ее никак не назовешь простой) для одного из руководителей УССР было бы недопустимой ошибкой. В интересах обеих ветвей народа, в интересах сохранения и приумножения украинского начала, в интересах украинизации рационально-патриотично было открыть дверь патриотам-украинцам («западникам», галичанам) с целью дальнейшего совершенствования нации, всемерного приумножения ее потенциала и достижений, во имя ее соборного будущего.

Очевидно, сам Николай Алексеевич был просто бессилен отрицать обвинения в его особых симпатиях к галичанам. Он любил всю Украину и одинаково любил всех украинцев – и приднепровских, и галицких, и буковинских, и закарпатских, и придунайских, и курских, и воронежских, и донских, и кубанских, и брестских… И вовсе не от его субъективной позиции зависело состояние кадрового обеспечения многих участков – национально-государственного, научного, культурного, художественного, духовной жизни в УССР.

С таким же успехом его можно было обвинять, что ключевыми фигурами в Академии наук были С. А. Ефремов, М. С. Грушевский, А. Е. Крымский, Д. И. Багалей, Д. И. Яворницкий… Как можно было убедить тех, кто не хотел слышать никаких возражений о том, что он – Н. А. Скрыпник – никогда не прибегал к мелкому политиканству, что по человеческой природе был революционером-максималистом? Получая партийное поручение, он всегда относился к нему со всей ответственностью, как к важнейшему делу. И хотел двигать это дело как можно масштабнее и оптимальнее, прежде всего – синхронно тем процессам строительства новой жизни, весомые результаты которых надеялся видеть уже на своем веку.

Скрыпник свято верил в необходимость культурной революции и украинизации, считал их определяющими звеньями всего дальнейшего общественного развития. Однако ни для кого не было секретом: для реализации грандиозных замыслов элементарно не хватало интеллектуальных сил, которые взращиваются, лелеются десятилетиями и даже веками. А первопроходцы и созидатели нового строя, кроме социального оптимизма, в основном мало чем были вооружены, в своей массе были просто малообразованными. И это та сфера, где красногвардейской атакой можно больше навредить, чем достичь.

Вот и приходилось считать привлечение каждой национальнокультурной личности к процессам создания нового строя в Украине реальной победой. И при всей «ежистости» своего характера нарком образования – еще недавний политический оппонент и противник УНР – искренне радовался, когда на службу народа УССР становились вчерашние вдохновители и организаторы, руководители Украинской революции, такие как М. С. Грушевский, С. А. Ефремов, П. А. Христюк, М. И. Шраг, бывшие боротьбисты, укаписты, представители других партий, не вышедшие победителями в событиях 1917–1920 гг.

Попутно стоит заметить, что трудно согласиться с довольно распространенным мнением, будто лидеры украинского движения в революционную эпоху возвращались в УССР в середине 20-х годов с целью изменить строй в республике, мало – не для ведения подпольной подрывной работы. Думается, названные личности, как и многие другие, участвовавшие в социалистическом строительстве, не заслуживают такого, в своей глубинной сути – унизительного, отношения. Они были исторически более масштабными, благородными, нравственно чистыми.

Не следует забывать, что они, как правило, были выходцами из социалистических партий, и разорвать с идейной пуповиной для них было равнозначно измене и убеждениям, и собственному народу. Им хватило мужества признать свое политическое поражение, и это признание было не мнимым, а искренним. Непреодолимая же любовь к Родине, родному народу, родному краю звала на украинскую землю, предопределяла приложение усилий к делам, которыми жили народ, нация. Ведь именно здесь строилась, созидалась Украина – да, советская и не такая, возможно, и совсем не так, как им хотелось бы, но они горели желанием служить ей, как могли, а не бороться против нее.

Конечно, при этом нельзя было ожидать от них безоговорочного и абсолютного признания большевистского курса, платформы Советской власти. Однако и считать такие учреждения, как Украинская академия наук, островками скрытого, но непримиримого сопротивления КП(б)У, Москве – сущностно противоречить объективности. И кто стремится доказать это, очевидно, делает еще одну ошибку в выстраивании системы координат, в которой в конце концов оценивается ход украинизации, ее результаты.