Высоцкий

Прежде чем перейти к следующей «ноте» — необходимое пояснение. Все поэты, которых мы сейчас перечитываем, старше Высоцкого. Не говоря уже об Окуджаве, которого сам Высоцкий называл «духовным отцом», и Городницкий старше его на пять лет, и Визбор на четыре года. И хотя при совместных выступлениях они держались на равных, Высоцкий воспринимался поначалу как младший товарищ по искусству. То же с Андреем Вознесенским: когда двадцатитрехлетний Высоцкий еще сочинял свою дебютную «Татуировку» — у двадцативосьмилетнего Вознесенского уже вышли книжки «Мозаика» и «Парабола», его стихотворение «Гойя» уже успело сделаться легендарным. Поэтому, когда Вознесенский в июле 1980 года написал: «Меньшого потеряли брата — / Всенародного Володю», — в этом не было никакого высокомерия, тем более что самый высокий эпитет — «Всенародный» присвоен здесь только Высоцкому и никому более.

И еще Вознесенский здесь выступает защитником авторской песни как художественного явления, как неотъемлемой части русской поэзии. Он тонко обыгрывает слово «певец», которое во времена Жуковского и Пушкина было синонимом слова «поэт». Противопоставляет певцов (то есть всех истинных поэтов, независимо от формы их работы — стихотворной или песенной) писцам (то есть авторам официально-казенных и безжизненных виршей):

Писцы останутся писцами
В бумагах тленных и мелованных.
Певцы останутся певцами
В народном вздохе миллионном…

Время подтвердило правоту Вознесенского. Произведения таких певцов, как Окуджава, Высоцкий, Галич, стали неотъемлемой частью отечественной поэзии, а «писцы», авторы рифмованной советской макулатуры, издававшие роскошные фолианты на мелованной (то есть дорогой) бумаге, прочно забыты. Их весьма тленные книжные издания теперь даже в библиотеках не хранятся, их оттуда беспощадно списывают с целью дальнейшего уничтожения.

И Вознесенский как старший товарищ Высоцкого по поэзии в общем сыграл в его судьбе положительную роль. «Володя у меня многому научился», — сказал Вознесенский в 1988 году в неформальном разговоре с автором этой книги. И эти его слова не лишены основания. В дневнике Высоцкого 1975 года сохранилось стихотворение «Препинаний и букв чародей…», где шутливо обыгрывается стихотворение Вознесенского «Прощание с Политехническим» и притом с полной серьезностью сказано о его авторе:

Автогонщик, бурлак и ковбой,
Презирающий гладь плоскогорий,
В мир реальнейших фантасмагорий
Первым в связке ведешь за собой!

Усвоив многие приемы поэтической техники Вознесенского (развернутые метафоры, словесную игру, тяготение к звуковым повторам, метрическое разнообразие), Высоцкий достиг большей социальной остроты и философической свободы высказывания. Но было время, когда они шли «в связке», и тогда, в 1971 году, было написано одно из лучших произведений Вознесенского и одновременно одно из лучших стихотворений о Владимире Высоцком — «Реквием оптимистический». (О медицинском эпизоде, послужившем поводом для стихов, уже говорилось выше, в главе «Тридцать три».) Стихотворение даже было опубликовано в апрельском номере журнала «Дружба народов» за 1972 год под названием «Реквием оптимистический по Владимиру Семенову, шоферу и гитаристу» и с дальнейшей заменой в тексте «Высоцкого» на «Семенова». Для читателей этого журнала маскировка была достаточно прозрачной, к тому же на публичных выступлениях Вознесенского стихи звучали без купюр: