Высоцкий: вне времени и пространства

Ценность песен из «Вертикали» превосходила, некоторым образом, достоинства фильма: Станислав Говорухин снимал картину, адекватную моменту — вся страна сходила с ума по альпинизму, отправиться на Эльбрус или на Джантуган мечтали школьники, студенты и профессора: это был самый популярный вид «активного отдыха». Соответственно, снять картину о горах, о радости преодоления и счастье новых открытий, о пределе человеческих отношений, которые максимально точно и честно проявляются в критической ситуации (а что может быть критичнее подъема в горы?) — это было вполне адекватно 60-м годам прошлого века, но сегодня «Вертикаль» смотрится как некая ностальгическая зарисовка своего времени, а вовсе не как кино, пережившее свое время. Время пережили песни Высоцкого — это особенно точно подметил Роберт Рождественский в предисловии к сборнику «Нерв», первой официальной публикации Высоцкого в СССР: «Был такой вроде бы неплохой фильм — „Вертикаль“. Был и прошел. А песни, написанные Высоцким для этого фильма, остались. Были еще фильмы, были спектакли, которые „озвучивал“ Высоцкий, и очень часто песни, созданные им, оказывались как бы на несколько размеров больше самого фильма или спектакля. Каждый раз у этих песен начиналась своя отдельная (и очень интересная!) жизнь. Они сразу же шли к людям, шли, будто бы минуя экран или сцену…»[36].

И естественно, что песни из «Вертикали» просто обязаны были зажить отдельной от фильма жизнью. Впрочем, их путь к сердцу слушателя был далеко не так прост. И появилась на свет эта пластинка, уже упомянутый миньон с четырьмя песнями, во многом благодаря замечательному поэту-песеннику Юрию Энтину, одному из авторов всеми любимых «Бременских музыкантов» и автору стихов к огромному количеству песен, на которых выросли уже несколько поколений слушателей.

Вспоминает Юрий Энтин: «Директор (Всесоюзной студии грамзаписи, позднее переименованной в «Мелодию». — П. С.) Борис Давидович Владимирский был очень образованный, интеллигентнейший человек. Во всем, что связано с эстрадой или вообще с неклассическим жанром, он абсолютно ничего не понимал. Он жил Бетховеном и Бахом, остального для него не существовало. Иногда к нему стояла очередь тех, кого сейчас называют попсовиками, а из кабинета раздавалась музыка Баха. Ему нужна была разрядка, он садился за инструмент и играл. Мы (Юрий Энтин и Анна Качалина, редактор студии и поклонница творчества Высоцкого. — П. С.) стали ему объяснять и убеждать, что настал момент, когда Высоцкого не просто надо издать, но и что это политически выгодно, — я настаивал на том, что издание такой пластинки важно с политической точки зрения. Владимирский боялся начальства и боялся промахнуться, сделать ошибку, но я на него какое-то влияние имел.

Тогда появились первые гибкие пластинки. Там как раз помещались четыре песни. И вот такую пластиночку Высоцкого издали, к нашей радости. Тираж был огромный. Если не ошибаюсь, шесть миллионов. Гибкие пластинки часто издавались миллионными тиражами, но все равно шесть миллионов — это очень много. И Качалина выписала Высоцкому гонорар…»[37].