Высшая несправедливость

– За справедливостью, – поправила его Садовская. – Сама бы я не справилась, не покупать же пистолет, чтобы отстрелить Грачеву самое дорогое. Пришлось искать специалиста, риэлтор сказал, что в городе есть человек, который поможет, но нужны деньги. Я заплатила за встречу с ним, потом и ему предложила заплатить за помощь, и этот местный дон Корлеоне согласился.

– Врете, – Денис шагнул к девушке, и та немедленно выставила перед собой шокер, сумрак прорезала синяя дуга. Денис остановился. – Врете, – повторил, – вы получили от него деньги, вам передал их…. Дед Мороз с топором. Вы понимаете, о ком я.

Садовская подошла к Денису почти вплотную, их разделяло менее полуметра, как раз длина шокера вместе с рукояткой.

– Да, получила, – проговорила она, – получила и сразу отдала, их у меня нет. Можете искать, здесь ничего нет.

– Купили обручальные кольца себе и жениху? – не удержался и съязвил Денис.

– Отдала приюту для овчарок, – заявила Садовская. – Здесь есть недалеко приют, люди помогают брошенным больным собакам. У нас тоже была собака, давно, еще до того, как отец занялся бизнесом… Отдала деньги без расписки и свидетелей.

Денис отступил, снова привалился к двери, смотрел мимо Садовской на квадратное пятно света, беззвучно ползущее с пола на стену. Как все просто, оказывается. Приехала через четверть века на родину, включила телевизор, и все, перемкнуло. Вот, любуйтесь, перед вами черный лебедь в чистом виде, угроза бизнесу, такое не просчитать и не отследить. Но Костя, мать его… Вернул свои миллионы на взятку, а Тарновский еще и из своих приплатил, если учесть собак. Хоть кому-то повезло в этом аду.

– Я не думала, что кто-то так пострадал, даже хотела вернуть эти деньги, – растерянно проговорила девушка, – но Тарновский и тот… парень сделали вид, что ничего не понимают и вообще видят меня впервые. И вы ничего не докажете, я не при чем.

Она выпрямилась, вышла в коридор. Денис потянулся к замку на входной двери.

– Я знаю.

Защелка повернулась легко и бесшумно, дверь приоткрылась, в коридоре стало чуть светлее.

– Тогда зачем пришли? – удивилась Садовская. Старалась говорить насмешливо и уверенно, но голос дрогнул-таки. Она так и стояла в дверном проеме, темный силуэт на темном фоне, Денис отвернулся.

– Костя заплатит, не сомневайтесь.

Глупо прозвучало, неуместно, в виски сильно ударила кровь, зашумела в ушах. От стыда и злости мысли путались, язык заплетался, точно у пьяного.

– Купит мне новую жизнь взамен сломанной? – бросила Садовская, – у него денег не хватит. Не забудьте передать ему мое пожелание скорее подохнуть. Впрочем, плевать, есть покупатель на мою квартиру, через несколько дней сделка. Я продам ее и уеду, буду жить в Нормандии, там даже зимой и в дождь не так мерзко, как у нас.

– Заплатит, – кое-как проговорил Денис, вышел на площадку и зажмурился от слишком яркого света. – Не уезжайте пока из города, он вернет вам все, что должен. Всего доброго.

Дверь захлопнулась, загремел замок. Денис сошел на пролет ниже, постоял немного, пока успокоилась боль. Спустился, вышел на улицу и еще минут десять наматывал круги вокруг бывшего детского сада, смотрел то на рябины в сугробах, то на звездное небо. Потом вытер раскрасневшееся лицо снегом, проглотил чуть-чуть, как в детстве, и от ледяной талой воды окончательно пришел в себя. Сделал еще круг и двинул к магазину, где всегда поджидали пассажиров таксисты. И реально боялся ночи, что уже давно накрыла и город, и дорогу к дому, и лес, и сам дом, боялся остаться один, наедине с адом прошлых и нынешних лет. Но боль спасла, Денис заснул, едва лег на неудобный диван, а очнулся от грохота: Пашка долбил в дверь со всей дури.

– Ну ты даешь, – крикнул он заспанному Денису, когда тот сообразил, что уже утро и кто-то ломится в гости, – десятый час! Костя тебя ждет, два раза с утра спрашивал!

У ворот стоял чистенький «форд», сиял черными лаковыми боками. Пашка закурил, выдохнул дым и огляделся:

– Зверье отвалило, смотрю. Не навещали тебя больше.

На снегу вокруг не было ни единого следа, точно скатерть свежую ночью расстелили.

– Тут скоро ничего не останется, – сказал Денис, – вернее, будет мусорный завод, весной строить начнут. Пропали твои деньги.

Пашка так и застыл с сигаретой в зубах, поперхнулся дымом, закашлялся.

– Вот зараза, – проговорил он и бросил недокуренную сигарету, растоптал ее в прах. – И что теперь, снова снимать?

– А Костя заработает, хорошо заработает, – Денис пропустил расстроенного Пашку в дом и вошел следом. В холле было пусто и гулко, слова и шаги точно рикошетили от бетонных стен и отдавались эхом.

– Кстати, все Садовская организовала. Помнишь такую?

Пашка обернулся на ходу, наморщил лоб.

– Садовская? Это не та нервная дылда вот с такими волосами? – он рубанул себя по локтю ребром ладони. Денис кивнул и поежился от холода, хотелось скорее одеться и вернуться в нормальную квартиру. А вот Пашка снова в пролете: дом у него выкупят, ясное дело, но за копейки, на них ничего приличного не найти.