Высшая проба. Недуг мой, свет мой

– Это серьезная причина, – отмер дед, – но почему нужно показывать в дороге?

Я скромно улыбнулся и начал объяснять, радуясь собственной осведомленности. Или бдительности? Во всяком случае, магистры не стали спрашивать, откуда мне столько известно, и просто согласились с вескими доводами. Да и безопасность сферы, которую защищает опытный адапт, намного выше обычной.

– Но решать прямо сейчас не нужно, – поспешил успокоить примолкшую Яну, заметив помрачневшее лицо Джина, – Энгор намерен сначала помочь ордену разобраться с захватчиком копей, и найти свои артефакты. Оставлять их в руках преступников очень опасно. А ты за это время познакомишься с матерью.

– С родительницей, – внезапно категорично поправила она. – Я тоже успела все обдумать и взвесить. Матерью можно назвать лишь ту женщину, которая никогда не доверит беспомощного малыша кому-то другому. Особенно в тот момент, когда нужна ему больше всего.

Развернулась и быстро ушла в свою нишу, закрыв вход плотным щитом.

Помрачневшие магистры молчали, пряча в чашках с горячим чаем огорченные взоры. Ругнувшись про себя, и додумался же, чем успокоить девушку, я достал припасенную походную корзинку со сладостями и отправился вслед за ней.

Раньше мелкий на всякий случай всегда оставлял для меня в своих щитах потайную дверку, открывавшуюся на тайное слово. И я до сих пор ни разу не произнес его ради пустяка.

– Шмыргль, – шепнул одними губами положив ладонь на щит, и замер в ожидании, ощущая спиной косые взоры.

Щит оставался нерушимым пару секунд, но за это время у меня словно от бега взмокла спина. А стоило представить, как я плетусь назад со своей корзинкой, скулы стянуло стылой досадой.

Но тут щит подался, разошелся невидимой взору прорехой и я скользнул в нее с облегченным выдохом. Яна сидела в кресле лицом к стенке, где голубой протаянкой светилось округлое оконце.

– Что стряслось? – не поворачивая головы, сухо осведомилась напарница, забывая, как хорошо я ее знал.

Мелкая явно мучилась раскаянием, и грызла саму себя за вспыльчивость. Сгоряча наговорив кому-нибудь из нас дерзостей, позже Яна каждый раз страдала и пряталась в своих покоях. Хотя подобное бывало очень редко, я помню раза три, не более.

– Сделай другу хоть скамеечку, – попросил в ответ, – и я все тебе объясню.

– Не нужно, – буркнула она сердито, и рядом со мной возникло кресло, – я и так все поняла.

– Нет, – помотал я головой с загадочной усмешкой, устраиваясь поудобнее, – не могла ты ничего понять. Так как не знаешь, какая идея пришла мне в голову. А в том, что касается твоей родительницы, и все мы, и наша матушка считаем точно так же, и никогда от тебя не откажемся.

– Ну и что это за идея? – помолчав, осведомилась Яна, и в ее голосе прозвучало недоверие и затаенная горечь, – или ты еще не придумал?

– Давно придумал, – вздохнул, неназойливо подвигая к ней корзинку, – времени хватило. И теперь отлично понимаю, почему ты не обрадовалась приглашению. И почему рассердилась на мать и Джина, упорно пытающихся утащить тебя на острова познакомиться и погостить.

– Почему? – прищурилась она подозрительно.

– Все просто, ты надеялась быстро съездить на острова и вернуться к своему… жениху, но экспедиция растянулась и конца ей не видно.

Глава двенадцатая

Альяна:

– К кому?! – переспросила я, не поверив своим ушам.

Откуда он вообще такое взял, про жениха?

– Не знаю, как ты его зовешь, – сухо пояснил Хирд, – но значения это не имеет. А поскольку вы привыкли встречаться через каждые две-три декады, отношения у вас самые серьезные.

– Как ты это определил?