ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ПРЕДАННОСТИ. Правда, ложь и руководство

Кто-то ответил, что Коми был внизу в Ситуационном центре.

— Джим сможет подключиться, когда появится здесь, — сказал Буш. — Давайте начнём.

Боб почувствовал, как по шее стекает струйка пота. Совещание прошлось маршем по различным министерствам, пока их главы проводили брифинги для президента. Департамент труда. Министерство жилищного строительства и городского развития. Министерство образования. Министерство сельского хозяйства. Моё место пустовало. В ушах у Боба начало звенеть, когда он понял, что не знает ничего даже для того, чтобы поведать президенту чушь собачью. Ни чуши, ни собачьей. Министерство по делам ветеранов. Министерство здравоохранения и социальных служб. У него плыла голова; он сквозь костюм чувствовал, как бьётся сердце. Министерство торговли. Управление малого бизнеса. Капли пота сзади у него на шее уже просочились сквозь воротник. Затем дверь распахнулась, и я ворвался, словно кавалерия.

— Эй, Джим, как раз вовремя, — сказал Буш. — Я как раз собирался перейти к Юстиции.

Я сел и выдал свой рассказ, президент поблагодарил всех за то, что пришли, и встреча закончилась. Боб не казался счастливым. «Я убью тебя», — прошептал он.

* * *

Хотя, может у меня и было отличное от большинства представление о «веселье», в Министерстве юстиции были отдельные части, ставшие чёрными дырами, в которых вся радость умирала. Места, где моральный дух был настолько низок, а боевые шрамы от бюрократических препирательств с другими министерствами и Белым домом столь глубоки, что мы были на грани потери некоторых из своих лучших, наиболее способных юристов. Одним из этих мест являлась Юрисконсультская служба Министерства юстиции, своего рода Верховный суд внутри исполнительной власти. Его одарённым юристам — которых я зачастую описывал как тёмный и изолированный монашеский орден — задают самые сложные юридические вопросы люди из других частей исполнительной власти. Их работой было хорошенько обдумать их, и вынести суждение о законности предлагаемых мер, принимая в расчёт заключения, которые уже делали по этой теме суды, Конгресс и ранее Юрисконсультская служба. Это было трудно, потому что зачастую у них было слишком мало времени для формирования заключения. И было ещё труднее, когда тема была засекречена, ограничивая их возможность обсудить её с коллегами.

Главой этой службы являлся Джек Голдсмит. Он был бывшим профессором права, и в целом жизнерадостным человеком с лицом херувима. Но спустя лишь четыре месяца на своей должности, его список проблем начал затуманивать то херувимское сияние. Он унаследовал свод юридических заключений, написанных его предшественниками впопыхах и под огромным давлением сразу после атак 11 сентября 2001 года. Те юристы подтвердили законность агрессивных контртеррористических действий Центрального Разведывательного Управления и Агентства Национальной Безопасности. Президент и разведывательное сообщество больше двух лет полагались на те заключения. Голдсмит пришёл к выводу, что эти заключения во многих местах были в корне неверны. И споры вокруг них внутри администрации Буша становились неприятными.

Первоочередной заботой Голдсмита являлась сверхсекретная программа АНБ под кодовым названием «Звёздный Ветер». Голдсмит совместно с ещё одним блестящим юристом министерства по имени Патрик Филбин пришли к заключению, что «Звёздный Ветер», программа АНБ по слежке внутри Соединённых Штатов за подозреваемыми в терроризме и гражданами без необходимости получения судебного ордера, была санкционирована их предшественниками на сомнительном с правовой точке зрения основании. Между тем, вся администрация Буша стала полагаться на эту программу, как на источник разведданных в борьбе с терроризмом. Что Буш, похоже, не знал, так это то, что АНБ оказалась вовлечена в деятельность, выходившую за рамки санкционированного, даже за рамки сомнительного с правовой точки зрения, и которую Голдсмит с Филбином посчитали откровенно незаконной.