ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ПРЕДАННОСТИ. Правда, ложь и руководство

Вполне разумно, что руководители Министерства юстиции назначаются президентом при консультации и с согласия Сената. У министерства важная свободе действий в политических вопросах — к примеру, каким видам преступлений уделять первостепенное внимание, или как подходить к антимонопольным спорам — и в своих политических выборах оно должно быть чутким к воле народа, выражаемой через выборы президента. Но есть некоторая напряжённость в том, что политические лидеры стоят выше Министерства юстиции, потому что отправление правосудия должно быть беспристрастным.

Конституция и верховенство права — не узкопартийные политические инструменты. У Фемиды на глазах повязка. Предполагается, что она не подглядывает, чтобы узнать, как её политический хозяин желает, чтобы она рассмотрела вопрос.

Как-то я был в одном месте на побережье Северной Каролины, где сходятся два барьерных острова. В узком коридоре между ними воды Атлантического океана встречаются с водами лежащего за островами огромного мелководного пролива. В том месте возникает турбулентность, и создаётся впечатление, что волны разбиваются, даже несмотря на то, что земли не видно. Я воображаю, что руководители Министерства юстиции стоят в том месте, между бурлящими водами мира политики и безмятежными водами аполитичного пролива. Их обязанностью является отвечать на политические императивы президента и его избирателей, защищая при этом аполитичную работу тысяч агентов, прокуроров и персонала, составляющих большинство ведомства. До тех пор, пока руководители осознают эту турбулентность, они могут нащупать опору. Если они оступятся, воды океана хлынут в пролив, и министерство станет просто ещё одним политическим органом. Его независимая роль в американской жизни будет утеряна, а хранители правосудия утонут.

Однажды вечером после работы весной 2004 года Патрис посмотрела на меня. Очевидно, она знала, что я вовлечён во что-то, что меня изматывает. Она видела всё это освещение в СМИ обращения с заключёнными. Она просто сказала мне: «Пытать неправильно. Не будь пытки-парнем».

— Что? — запротестовал я. — Ты знаешь, что я не могу говорить об этом.

— Я не хочу говорить об этом, — ответила она. — Просто не будь пытки-парнем. — Она периодически будет повторять это предупреждение весь следующий год.

Перспектива быть «пытки-парнем» многие ночи тревожила мой сон. Я не мог отделаться от мысленных картин обнажённых мужчин, прикованных к потолку в холодной, ярко освещённой камере в течение бесконечных дней, испражнявшихся в подгузники, освобождаемых лишь для новых надругательств и имитации утопления, прежде чем снова быть закованными.

В июне 2004 года Голдсмит при моей поддержке официально отозвал юридические заключения Министерства юстиции, поддерживавшие методы допроса в 2002 и 2003 годах. Верный себе, советник вице-президента Дэвид Эддингтон был в ярости. На встрече, на которой я не присутствовал, он достал карточку, на которой сказал, что перечислены все секретные заключения, написанные Минюстом с 11 сентября, и с сарказмом попросил Голдсмита рассказать ему, какие из них Минюст всё ещё поддерживает. Я напомнил Голдсмиту, что гнев Эддингтона служит всё более надёжным индикатором, что мы на правильном пути. Не думаю, что моё мнение заставило Джека почувствовать себя лучше. Патрика Филбина эта мысль тоже не утешала. Эддингтон поговорил с Филбином с глазу на глаз и сказал ему, что основываясь на отзыве «Звёздного Ветра» и юридических заключений по пыткам, Эддингтон считает, что Филбин нарушил свою присягу поддерживать и защищать Конституцию Соединённых Штатов. Он предложил Филбину уйти в отставку, и поклялся, что лично будет препятствовать его продвижению где-либо ещё по государственной службе.

Джек Голдсмит на шаг его опередил. После девяти месяцев на посту главы Юрисконсультской службы, херувимское сияние Джека погасло. Он прошёл сквозь жестокие бои вокруг электронной слежки и методов допроса. Одновременно с отзывом заключения по пыткам, он объявил о том, что уходит, чтобы вернуться к академической работе.

Исправление рекомендаций по методам допроса ляжет на Дэна Левина, нового исполняющего обязанности главы Юрисконсультской службы. Левин был ещё одним одарённым и внимательным юристом с хмурым видом, под которым скрывалось тёмное чувство юмора. В Левине не было ничего херувимского. В предыдущей роли помощника Боба Мюллера в ФБР, где Мюллера называли «директор», Левина, с его мрачным выражением лица, в частном порядке называли «похоронным директором». Левин погрузился в огромный объём работы по исправлению юридических консультаций, поддерживавших так называемые расширенные методы допроса. В то время я этого не знал, но он погрузился в неё в буквальном смысле этого слова — испытав на себе метод имитации утопления. Позже он рассказал мне, что это было худшее событие в его жизни.