ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ПРЕДАННОСТИ. Правда, ложь и руководство

В конце декабря 2004 года Левин и Юрисконсультская служба, наконец, закончили заключение по методам допроса. Это была впечатляющая научная работа — тщательная, вдумчивая, тесно привязанная к отчётам ЦРУ о том, какие вещи действительно работали. Она сделала кое-что значительное, что не было замечено большинством людей, читавших очень длинное несекретное заключение. Левин пришёл к выводу, что намеренное причинение серьёзных психических страданий являлось отдельной категорией запрещённого законом против пыток поведения. Это было большим событием. Изначальные заключения Минюста 2002 года по большей части фокусировались на определении серьёзной физической боли. Внезапно стало очевидным (по крайней мере, для меня и Левина), что накопительное применение методов ЦРУ может быстро стать незаконным, потому что психические страдания являлись широкой категорией. Брать обнажённого, замёрзшего, лишённого сна и калорий человека, швырять его о стену, ставить в неудобную позу, обшлёпывать, имитировать утопление а затем засовывать в тесный ящик — всё это с лёгкостью могло вызвать громадные психические страдания, особенно, если ЦРУ проделывало всё это неоднократно.

Было два дополнительных вывода, которые должны были следовать общему выводу Левина. Первое, что каждый из этих методов ЦРУ следовало оценить индивидуально, по стандартам, о которых заявил Левин. Это было бы довольно просто, потому что отдельный метод, рассматриваемый изолированно, вряд ли причинял серьёзную физическую боль или серьёзные психические страдания. Второй вывод касался игры в целом. В нём хотелось, чтобы ЦРУ и Белый дом применяли стандарты Левина к «комбинированным эффектам» всех методов. Они должны были это делать, так как никого не допрашивали с использованием лишь одного метода. В фактически по-настоящему «чёрных дырах» они проделывали со своими объектами много жестоких вещей. Эти действия очень быстро могли сложиться в запрещённые серьёзные психические страдания. Было бы трудно поддерживать программу после того, как Минюсту было предложено оценить совокупный эффект.

Левин работал долгие часы, стараясь в точности задокументировать, что происходило на этих допросах в «чёрных дырах». В поддержку юридического заключения 2002 года Министерству юстиции эти допросы были представлены так, как если бы они были строго регламентированы и проводились практически в хирургических больничных условиях. Хотя Левин в 2004 году развёл небеса и землю, чтобы в точности припечатать всё, что происходило, всё равно это было похоже на прибивание к стене желе; он поместил его туда, но оно выглядело совершенно шатким.

Я никогда не спрашивал об этом Дэна Левина, но, подозреваю, он разделял мою надежду, что вся программа допросов ЦРУ рухнет по весом этих требований. Но это, конечно, было не тем, что нас просили сделать. Юристов Министерства юстиции просили лишь дать юридические заключения, основывавшиеся на представленных ЦРУ фактах. Хотя наши внутренние голоса вопили, что это было ужасно, и основывалось на преувеличенных заявлениях об успехе, этим голосам пришлось остаться запертыми внутри нас. Но один голос я слышал много раз. «Не будь пытки-парнем», — говорил он.

* * *

После того, как Джордж У. Буш в 2004 году выиграл перевыборы, Джон Эшкрофт, как и все члены кабинета, формально подал президенту прошение об отставке. Эта традиция позволяла президенту гибко менять свою администрацию на новый срок. Но была надежда, что хорошо зарекомендовавших себя сотрудников кабинета попросят остаться. К удивлению Эшкрофта, президент принял его отставку. Чтобы ужалить больнее, Буш уведомил Эшкрофта всего за несколько часов до того, как публично назвать его преемника. Человек, которого он имел в виду в качестве замены, стал ещё одной пощёчиной всем нам в Минюсте.

10 ноября 2004 года Президент Буш объявил, что его выбором следующего генерального прокурора стал Альберто Гонсалес. Я получал нового босса, активно выступавшего против всего, что я рассматривал как ответственность министерства обеспечивать соблюдение закона таким, каким он был написан, а не таким, каким его хотела видеть администрация. Того, кто, казалось, предпочитал удовлетворять своего босса больше, чем сосредотачиваться на суровой истине. Я не знаю, почему Буш выбрал Гонсалеса, но, подозреваю, что это была ошибка пожилого президента, о которой много лет позже я попытаюсь предупредить Дональда Трампа — так как «проблемы» часто исходят от Минюста, некоторые президенты считают, что получат выгоду от близких отношений с генеральным прокурором. Это почти всегда делает всё только хуже.