Выставка

Клиент, который годами молча покупал у нее шеи и крылышки, а тут вдруг появился с унтер-офицерской прической, с черной ленточкой на лацкане и нацелился на печенье – это было просто сильнее Маришки! И на мгновение она было уставилась из-за весов своими маленькими подведенными карандашом глазами, но не для того, чтобы сообщить клиенту стоимость двух взвешенных килограммов разнообразного печенья. И тут, гляди-ка, клиента уже не было там, где ему полагалось быть, прилавок их более не разделял. И на накрашенных «Лабеллой» Маришкиных устах замерло теплое людское слово, сжалось у нее что-то под сердцем, засвербело у Маришки – и судя по тому, как, уже в объятиях мужчины, у которого не хватало слез, чтобы оплакать свою незаменимую женушку Евицу, прошептала: два кило — засвербело у нее еще ниже, как вот ей-богу, не свербело за последние восемнадцать лет. И этот невыносимый свербеж требовал почесать, а от самой этой мысли всю Маришку накрыло таким чувством, что она едва в этот самый неподходящий момент не прервала клиента глупым вопросом: Что это там шуршит? Все-таки, похоже, прервала его (хотя ей показалось, что она всего лишь икнула), потому что горестные, по существу, объятия клиента ослабли: Владица полез в недра своего пиджака и извлек оттуда двумя – о, приведенными в полный порядок! – когтями документ: извещение о том, что беда одна не приходит. Маришка так прикусила губу, что «Лабелла» моментально разложилась на составные части – парафин и камфору, и дыхание ее замерло: Обними меня, обними, не останавливайся, обними меня, и опять была готова умолять, если бы ее по ошибке не почесали (похлопали) по спине, и это говорило о том, что ее мольба, хотя и немая, услышана, и что все будет продолжено с того места, где прекратилось, в том случае, если она окончательно откажется от дыхания. Но именно в этот момент на велосипеде подкатил Маришкин племянник Рудика: он должен был в этот день на второй половине прилавка заменить отсутствующую тетушкину коллегу.

Он – тот, у которого на голове, предназначенной для спасения всего, что только можно спасти в этом мире, красовалась фуражка, свисающая с затылка так, что ее хватило бы еще на полголовы – опоздал настолько, что Маришка и не надеялась дождаться его. Слезая с велосипеда, пока одна его нога еще была в воздухе, он выказал интерес к чужому страданию, в первую очередь из-за того, что он задокументировал, как это страдание скользило по теткиной спине все ниже и ниже. И определившись в своем отношении к этому, он тут же принялся звонить в звонок: дзинь-дзинъ-дзинъ.

О, когда стало понятно, кто есть кто и что есть что, и что тот состоит активистом в сейворге[17], Владица поправил лацканы и, выкатив грудь колесом, принял унтер-офицерскую стойку, и ножки его подкосились совсем несильно. И он оставался в такой позиции, пока не выяснилось, что активист сейворга (кстати, бывший в курсе всех городских проблем) не внес (по причине изучения национальной кухни) на последнем заседании актива ваш вопрос в повестку дня между пунктами о благоустройстве парка и о приюте для бродячих собак. Чего вы хотите? сжал Рудика свои тонкие губы. Чего мы хотим? отступил Владица и отогнал документом, из которого едва не посыпались матерные слова, мошкару, привлеченную свежей кровью разделанной живности. Маришка ладонью подровняла шеи идеальной пары обезглавленных цыплят, лежащих на прилавке. Мысленно она уже заворачивала в подарок этому клиенту куриные желудочки. И при этом зарделась, потому что дышала она только мысленно. Неприятная ситуация, эти симптомы не ускользнули от Рудики, и он принялся старательно ощупывать заднюю часть своей фуражки, вырабатывая нежным массажем легкой ткани из натурального материала электричество, стимулируя тем самым собственный мыслительный процесс в поисках Exit-a[18]. Не удовлетворившись достигнутым, он потянулся к фляге с энергетическим напитком, снял ее с рамы велосипеда, и, глоток за глотком, выпил все содержимое. Будут еще заседания, содержимое фляги тоже не оказало ожидаемого действия, так что он не заметил возни с куриным пупком под прилавком, который Маришка поспешно завернула в целлофан и сунула Владице в руки (Маришкин золотой браслет слегка зацепился за коготь клиента). Будет еще разговор, от нехватки кислорода у Маришки зазвенело в ушах и глаза затуманились. В этом тумане и растворился клиент.