Выставка

Боби сядет по-турецки на капот своей «дианы», стоящей на самом краешке импровизированной парковки, в паре сантиметров от канала, и будет попыхивать сигаретой в своем мундштуке, с наигранным равнодушием выпуская дым назад, в направлении лобового стекла. Эргономичное место за рулем он уступит сидящей на диете коллеге по радио с очень короткими волосами и выстриженной на затылке звездой, с серебряным мобильником тоньше мочки тоже тонкого уха, выставившей в окно «дианы» ногу в тяжелом башмаке. Вот попробовала бы она так сунуть ногу под нос отцу Боби. Ухвати ее за эту ногу, вытащи оттуда, взвали на плечо, отнеси в свою пещеру и швырни на землю! Но, папа, тогда она вместо того, чтобы заплакать, могла бы сказать: Погоди, раз уж мы дотащились сюда, то можем все сделать как следует, и все бы испортила этой своей корпоративностью (по правде говоря, в этом случае она потеряла бы право жаловаться, не получив после такой прелюдии то, чего ожидала: что ее приласкают оглоблей по башке? скуют какими-нибудь наручниками эпохи палеолита?) И продолжит Боби пускать дым в сторону лобового стекла, когда на заднем дворе закаркает свежевыкрашенный в интенсивно черный цвет адвокат Гркович с каким-то полусекретным договором, э-э-э-э, и когда радийная коллега Боби выскочит из «дианы», и когда журналистская мошкара слетится на сахар, Раджа снимет фартук.

И не только не все накинутся на паприкаш, но даже от самого его запаха некое загадочное создание в белоснежном покрывале, в которое мы одеваем призраков своего воображения, наблюет на гусеницы бульдозера. Весь день бульдозерист из своей кабины следил за входом со слишком высоким козырьком, замечая, кто входит и кто не выходит. Неужели проглядел? Присмотрится повнимательнее: что за мученица объявилась! Вам плохо, прийти к такому выводу заставит бульдозериста не только белая простыня и обильная рвота, но и след от веревки на плече мученицы, а также ее волосы (нечесаные как минимум два года). Но она не обратит внимания ни на кого и ни на что, и, передвигаясь как-то бочком, отдастся ветру, который унесет ее к дверям под высоко сооруженным козырьком, и войдет в них.

Следователь позаботится о том, чтобы представитель получил свою порцию паприкаша. Потом станет кивать головой и улыбаться Радже после каждого слова адвоката. Э-э-э-э. И закончит адвокат свой парад-алле, предназначенный для представителей средств массовой информации: Из попытки сноса этой красавицы де факто ничего не получится! Активистов сейворга ничуть не смутит, что такой эпилог сведет на нет все сегодняшнее мероприятие, фильм-то у них все равно будет! А потом адвокат Гркович ухватит Владицу Перца под руку, отведет его в сторонку, они переговорят, адвокат вынет из кейса какую-то бумагу и авторучку, Владица подпишет бумагу, выкатит грудь колесом, вытащит из шелкового нутра своего пиджака конверт, с которым три месяца нянчился как с незаживающей раной и который сейчас напомнит всем, что хрупкой является не только человеческая жизнь, и уверенным шагом направится к костру, в который и бросит конверт. Тут некоторые журналисты вскочат на самокаты и отъедут, в числе первых и радийная коллега Боби. И опять разгорится костер, словно в него швырнули бумаги небольшого архива. Вот это ни к чему, активисты сейворга принялись вытирать платками пот со лба, стараясь отойти подальше от такого огня.

Минутку внимания, представитель захочет отблагодарить хозяев, но перед этим потребует от них кое-чего – немного потерпеть, пока он принесет из своего пикапа кое-что! противопожарный аппарат! (ППА, новая линия с экологическим наполнением!) Э-э-э-э. И в самом деле, он быстро обернется. Встанет перед костром, вынет предохранитель, направит шланг, нажмет на ручку. Из шланга вытекут две капли. Но не это послужит причиной еще одного включения сирены. Э-э-э-э. Все на заднем дворе уже уставятся на крышу дома – на Владицу Перца.

Супружница придержит усатого рядом с собой, на трехногом стульчике. Следователь (который тоже не сможет удержаться и не посмотреть на Владицу) похлопает представителя по плечу, возьмет аппарат из его внезапно ослабевших рук и нежно опустит на землю. И еще раз убедится в том, что все не спускают глаз с Владицы.