Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. Выпуск второй (1957–1958)

Мудрость проистекает от народных масс. С нашей точки зрения, интеллигенция — наиболее невежественная часть общества. Иной интеллигент задерет нос и считает себя если не первым в Поднебесной, то по меньшей мере вторым. Что значат для него рабочие и крестьяне? Мужичье, которое и грамоты-то толком не знает. Но решающую роль играет не интеллигенция, а трудящиеся; решающую роль играет самая передовая часть трудового народа — рабочий класс. Кто кем руководит, пролетариат буржуазией или буржуазия пролетариатом? Пролетариат руководит интеллигенцией или интеллигенция пролетариатом? Интеллигенция должна стать пролетарской интеллигенцией, иного пути нет.

Я как-то говорил: «Если нет кожи, то на чем же будет держаться шерсть?» Эти слова сказал один шанхайский капиталист, а я привожу его высказывание. Мы с ним вкладываем в эти слова разный смысл. Он говорил: «Я всю свою собственность передал государству, и мое предприятие стало смешанным государственно-частным предприятием. Если нет кожи, то на чем же будет держаться шерсть? Неужели и теперь будут говорить, что я капиталист? Неужели все еще будут говорить, что я эксплуататор?»

Интеллигенция пришла из старого общества, другими словами, она росла на коже пяти видов. В прошлом эта шерсть, то есть интеллигенция, держалась на следующих пяти видах кожи: на системе империалистической собственности, на системе феодальной собственности, на системе собственности бюрократического капитализма и, кроме того, на системе собственности национального капитализма и системе собственности мелких производителей.

В прошлом шерсть, то есть интеллигенция, держалась либо на коже трех первых видов, либо на коже двух вторых видов собственности. Сейчас «нет кожи», не стало кожи, империализм бежал, его собственность перешла в наши руки, феодализм свергнут, земля передана крестьянам, а теперь принадлежит кооперативам. Предприятия бюрократического капитала сейчас национализированы, предприятия национального капитала стали смешанными государственно-частными предприятиями и в основном превратились в социалистические предприятия. Собственность мелких производителей (крестьян, кустарей) в настоящее время также изменилась и превратилась в коллективную собственность, хотя сейчас она еще непрочная и нужно несколько лет, чтобы она смогла окрепнуть. Особую проблему представляет собой перевоспитание людей. Для перевоспитания людей требуется более продолжительное время. Эти пять систем собственности держат под своим влиянием капиталистов и представителей интеллигенции, которые постоянно помнят о них, помнят даже во сне. Людям, перешедшим со старого пути, трудно расстаться со старыми привычками. Такова человеческая натура.

На какой же коже будет теперь держаться интеллигенция? Она должна держаться только на коже, представляющей собой систему общественной собственности, она должна будет пристать к телу пролетариата. Кто будет кормить интеллигенцию? Рабочие и крестьяне. Интеллигенция — это учитель, которого пролетариат пригласил на работу. Но если она захочет преподавать по-старому и старое, если она захочет преподавать шаблонные формы написания экзаменационного сочинения, обязательные в старом Китае, если она захочет преподавать конфуцианство, капиталистические взгляды и потребует, чтобы за это ей выдавали денежное содержание, то рабочий класс на это не согласится. Интеллигенция уже лишилась социально-экономической базы: нет больше ни одного из вышеперечисленных пяти видов кожи. Теперь она может пристать только к новой коже. Сейчас некоторые представители интеллигенции повисли в воздухе, находятся в состоянии полного смятения, между небом и землей.

Пяти видов собственности не стало, старое не вернется, но интеллигенция тем не менее не проявляет большого желания пристать к телу пролетариата. Чтобы пристать к телу пролетариата, нужно проникнуться пролетарской идеологией, нужно проникнуться расположением к пролетариату, нужно ладить с рабочими и поддерживать с ними дружеские отношения. Но интеллигенция не хочет этого, она все еще думает о старом. Мы сейчас подталкиваем ее; благодаря этой широкой критике, я думаю, у нее в той или иной степени может пробудиться сознание.