Вытри моё лицо (Сборник рассказов)

   Архитектура мысли - шестьдесят четыре бита. В памяти - шестнадцать миллиардов событий. На скорости двести километров в час удар о кирпичную стену обратит Шеви в пыль. Кости разотрёт в порошок, их расфасуют и отдадут Олливер, чтобы та снюхала меня без остатка. Я даже не успею почувствовать отчаяние. Красные нити растопят снег подо мной, эта паутина явится для эпитафий кадром что надо. После останется лишь пустой багажник, измятый лонжеронами в тщетных попытках спасти водителя. Каждый последующий момент времени предполагает: шансы выжить перманентно отличны от нуля. Так почему люди умирают?

   Кажется, они всегда и во всём правы.

   Безукоризненно одеты, образованы, богаты, востребованы и приятно пахнут. Не нуждаются в поддержке или дружеских объятиях. Самостоятельны, обаятельны и знамениты. Имеют тех, кого хотят иметь. Самодостаточны и властны, никогда не ошибаются и видят меня насквозь. Новаторы, гении, биоморфы с тонким чувством стиля. Их невозможно опередить, можно лишь уступить дорогу, понимая: лучше покончить с собой, нежели тягаться с ними, ведь растоптанное эго всё равно сожмёт глотку в принятии величия, которого у меня нет. Образцы для подражания, кумиры, прототипы и протагонисты, приятные запоминающиеся лица.

   Я отдам им свои деньги.

   Подарю Олливер, рояль и правую руку. Возьму всю ответственность мира на себя.

   Я поперхнусь каждым советом. Сменю фамилию, перекрашу волосы, отрежу яйца... да что угодно, лишь бы стать паршивой, второсортной копией копии.

   Заберите мой паспорт, используйте меня по назначению.

   Но сначала я подарю вам зеркала, самодовольные выблядки.

   Вы слишком к себе снисходительны.

   Министерство существования - не божий дом. Всё, что делают там, здесь - не работает. Порт-Харди принимает шлюх, детей и моряков, точно святой Николай, а позже - топит в целлофановых пакетах.

   Педаль вытягивает трос. Дроссель открывает рот.

   Где бы мы ни были, смерть покажется худшим из вариантов.

   Рампа вливает топливо в тесные камеры, глушитель рвёт на лоскуты.

   Чтобы жить, причина не нужна. Достаточно отговорки.

   Давящий рёв мотора проглатывает скрежет колодок. Вакуумный усилитель сбрасывает шланг, трубки не выдерживают, и этого хватает. Бросаю руль. Теперь катафалк решает, какая стена окажется плитой.

   Город обещает столько боли, сколько не сможет вынести сам.

  

   ***

  

   Я смеюсь в могильной тишине. Так звонко и глупо, как мормоны, которых веселит любой пустяк.

   Импала остановилась в трёх метрах от двери с мигающей надписью "Суисайд Сквод". Воду из расширительного бачка выбросило, облако бледно-розового пара джином вырастает из-под капота, процеживая для меня остатки вида сквозь трещины в лобовом.

   Эйфория сменяется отчуждением.

   В бардачке всегда лежат "Глок", пара "чеков" и несколько тысяч. Не на всякий случай. Ствол, надеюсь, не пригодится. В отличие от спидбола и денег.

   Отряд самоубийц. Меня встречает любезная Пэм. Предлагает минет, стягивает парку и спрашивает, улыбаясь:

   - Умирать или смотреть?

   - Что?

   - Вы, мистер...

   - Поллак. Алистер Поллак.

   - Мистер Поллак, вы пришли в "СС" умирать или смотреть?

   Какого...

   - Мистер Поллак?

   Что бы это ни значило.

   - Смотреть, дорогая. Я пришёл смотреть.

   - Замечательно. Пойдёмте.

   - А как же минет?

   - Ах да, простите, я думала, вы пришли...- естественно, проще встречать и отсасывать, чем думать.

   - Умирать. Не уточняй и не извиняйся. Занятная опция. Веди.

   Она тащит меня за руку по узким коридорам, похожим на лабиринты. Из кабинок, закрытых угольными шторами, слышатся стоны. Багровые обои подсвечены карминным галогеном, даунлайты слепят. Налево. Налево. Направо. Прямо.

   Споты коротко и ритмично взрываются, отчего спазмы в ногах становятся ощутимее.

   Назад. Налево. Прямо.

   Вертиго.

   Куда бы меня ни вели, я окажусь не там, где нужно. Как Олливер.

   - Двести шестьдесят семь. Пришли, мистер Поллак. Когда войдёте, справа от кресла найдёте мини-бар, затем выберете номер сценария, после чего опустится экран. Если почувствуете недомогание, поднимите синий рычаг в левом подлокотнике.

   - Спасибо, Пэм. Если бы ты в школе так заучивала параграфы, не пришлось бы таскать извращенцев по комнатам.

   - Мама говорит иначе. Плюс - сейчас рождественские каникулы. Да и в крыле вуайеристов намного спокойнее. Отдыхайте, мистер Поллак.

   Милая девчушка. Для неё грязный член во рту - едва ли не полномочие.

   Но кто встречает женщин?

   Каморка показалась мне пустой и уютной. Я рухнул в просторный реклайнер, обитый жаккардом, выудил из кармана спидбол и "затянулся" прямо из пакетика. Лишь спустя двадцать минут опомнился, ткнул наугад оранжевую кнопку и налил виски. Невесомые движения. Старина "Хэнки Баннистер" знает меня лучше прочих.

   Почему никто не рассказывал об этом местечке?

   Передо мной, как и обещала Пэм, неспешно опустилось прозрачное полотно. Внутренняя часть его как будто запотела. Наверное, недавно помыли.

   Вспыхнули прожекторы. На стуле, завёрнутом в полиэтилен, сидит немолодая леди. Она щурится. Я успеваю сделать глоток, прежде чем та начинает исповедь.