Выцветание красного. Бывший враг времен холодной войны в русском и американском кино 1990-2005 годов

Так, разговаривая с майором после встречи с Изабеллой, Малкуин спрашивает, есть ли у нее муж и дети, на что она сначала отвечает: «У меня не было на это времени», а затем признается: «По правде, все это никогда меня не беспокоило. Это [указывая на шрам] – не то качество, которое мужчина ищет в женщине». Примечательно, что сценарий заставил Малкуина неловко промолчать. И хотя многие критики оказались более рассудительными, чем экранные мужчины, посчитав Козлову Веноры лучшим, что есть в фильме[239], последовательно маскулиноцентричная визуальная кодировка Голливуда, очевидно, подразумевала, что этот женский персонаж – лишь «вторая скрипка» на фоне более традиционно привлекательной Изабеллы (которая тоже является «крутой брюнеткой», однако выглядит гораздо более женственно из-за своих волнистых волос, сережек, одежды, общей мягкости в эмоциональные моменты и т. д.). В довесок к тому, что замужняя Изабелла до конца остается романтическим интересом Малкуина, в фильме также есть намеки на возможность безответной нежности Козловой по отношению к Малкуину Наиболее ярко она выражена в тот момент, когда Козлова, умирая, поглаживает его щеку – в то время как сам Малкуин выражает лишь горе по поводу ее смерти.

Подобно тому как сочетание гендерных и антисоветских конвенций приводит к ослаблению впечатляющего образа Козловой, ее редукция до женщины, нуждающейся в мужской защите и преисполненной чувства мести, пересекает национальные границы и ставит ее на один уровень с баскской террористкой Изабеллой и американской первой леди[240] как объектами мачистского состязания между Шакалом и Малкуином. Смертельно ранив Козлову выстрелом, Шакал садистски рассказывает ей, как долго она еще сможет протянуть, а также добавляет: «Если ты перед смертью успеешь повидаться с Малкуином, скажи ему, что ему не удастся защитить своих женщин». Если раньше Малкуину казалось, что целью Шакала является директор ФБР, то теперь, посмотрев по телевизору интервью Ларри Кинга с первой леди[241], он прозревает и догадывается, что на самом деле эта насмешка убийцы касается не только Козловой и Изабеллы, но и простирается намного дальше, предрекая покушение на первую леди. Этот вызов, как говорит Малкуин Престону, касается «любой женщины, всех женщин». Конечно, можно утверждать, что такая сексистская виктимизация женственности происходит не от сценариста, а от самих персонажей – Шакала и Терека, – однако и другие элементы повествования также подталкивают женских персонажей к встраиванию в маскулинную субординацию. В конце концов, едва успев появиться на экране, Малкуин сразу же произносит типичную мантру боевика – «Это наше с ним личное дело», – намекая на то, что Изабелла и Козлова (и даже патерналистская по отношению к нему фигура афроамериканского ментора) являются просто посредниками между героем и злодеем. Затем, когда Малкуин и Шакал смотрят друг на друга (сначала на стоянке яхт, затем в метро), серия сменяющих друг друга сверхкрупных планов их лиц напоминает о разборках белых парней-мачо в вестернах Серджо Леоне, возвращая этот на первый взгляд полностью ревизионистский ремейк прямо к культурному контексту романа Форсайта и его первой экранизации. В конце концов, несмотря на то что Изабелла, выстрелив в Шакала, спасает жизнь Малкуина, именно второй выстрел, произведенный самим Малкуином, добивает еще не умершего «плохого парня»[242]. И сам фильм заканчивается тоже в стандартно маскулинном стиле, когда двое мужчин-приятелей – Престон и Малкуин – закрывают дело и произносят последние слова.