Выученные уроки (СИ)

Это был первый раз, когда мы на самом деле это обсуждали. Когда газету только доставили, он ничего не сказал, и я точно не спрашивал его, что он думает. Я с опаской смотрел на него, пока он продолжал.

— Ты заблуждаешься, Скорпиус. Девчонке нет до тебя никакого дела, она просто использует тебя, как оружие смехотворного подросткового бунта.

Его слова задели меня больше, чем я бы хотел. Я знал, почему Роуз сначала мною заинтересовалась, и мне не нужно было об этом напоминать. И все равно, он понятия не имел, о чем говорит.

— Ты ее даже не знаешь, — медленно сказал я, желая, чтобы мой голос меня не предал.

Но отец лишь снова покачал головой:

— Мне не нужно ее знать. Я знаю, откуда она. Я знаю ее идиота-отца и праведницу-всезнайку мать. Если ты хоть на секунду допускаешь, что они это потерпят, то ты полный дурак.

— Не имеет значения, что они думают, — злобно выкрикнул я. — Не имеет значения, и что ты думаешь тоже!

— Следи за своим тоном, — предупреждающе прошипела мать. Мы с отцом ее проигнорировали.

— Этой девчонке приходится соблюдать больше правил, чем ты можешь себе даже представить, — усмехнулся он. — Я не знаю, насколько вы оба с ней идеалисты, но она не станет их нарушать.

Я был без понятия, о чем он говорит, но это не имело значения. Твердо стоя на своем, я сделал глубокий вдох.

— Мне не важно, что ты думаешь.

Его глаза потемнели. В воздухе повисла долгая пауза, и, наконец, прозвучало:

— Иди в свою комнату, Скорпиус, — так же спокойно, как в начале разговора.

— Не имеет значения, — продолжал я, полностью его игнорируя. — Нравится тебе это или не нравится, но это ничего не изменит.

— Иди в свою комнату, — выдавил он так ровно, как только возможно, хотя это было больше похоже на шипение.

Я ушел. Меня больше ничего в тот момент не волновало. Я сказал все, что хотел сказать, и знал, что каждым словом только поглубже рыл себе могилу, но все равно чувствовал себя странно воодушевленным, когда поднимался по лестнице к себе в комнату. Я защищал себя и был собой горд.

Следующий день я провел, запершись в своей комнате, игнорируя родителей, как они игнорировали меня. У меня было ощущение, что мать хотела еще на меня покричать, но отец ей не позволил. Они просто оставили меня одного, как я и хотел. Я написал Роуз, чтобы сообщить, что все еще жив. Я не углублялся в детали разговора, потому что не хотел ранить ее чувства тем, что мой отец сказал о ее семье. Я просто передал ей суть и сказал, что у меня куда большие проблемы, чем я сначала думал. Мои родители не были довольны и этого не скрывали.

Она написала в ответ, что хочет, чтобы я так и прятался в ее шкафу.

Как я уже говорил, удивительно, как плохое и хорошее может переплетаться и влиять друг на друга. Я был действительно расстроен спором с отцом, но не мог в действительности обращать на это особое внимание. Не тогда, когда есть что-то лучшее, на чем можно сконцентрироваться. Тот короткий промежуток времени, что я провел в ее спальне, был самым лучшим в моей жизни. И я говорю это не потому, что я мальчишка-подросток с бушующими гормонами, хотя я такой и есть. Но все там было потрясающе: наконец целовать ее так, как я представлял, ну, не знаю, с двенадцати лет, быть с ней в ее спальне, на ее кровати, быть так близко к ней. Когда она сняла рубашку, мне хотелось изучить ее; я хотел немного — пять минут или час — просто запоминать ее. Конечно, я был слишком смущен, чтобы что-то делать, и она, кажется, была так же сконфужена, потому что мне не так уж много удалось увидеть. Я не жалуюсь, это даже больше, чем я когда-нибудь думал увидеть.

Роуз прекрасна. На самом деле, по-настоящему божественна. И она даже этого не знает, что хуже (или лучше) всего. Она застенчивая и стеснительная в том, что касается ее внешности, и плохо принимает комплименты. Но она просто нахер прекрасная. Я уверен, что она самая красивая девочка в школе, и даже не думаю, что я чересчур пристрастный. Она красива без стремлений к этому, без усилий.

Она совершенно великолепная, очевидно, и это делает ее еще привлекательнее. Она не стыдится быть умной, но я не нахожу ее за это раздражающей. Она знает больше, чем кто-нибудь другой, но она никогда этим не хвасталась. Она помогает всем, кто попросит, и очень заботится о том, чтобы люди могли понять непонятное. Она обычно никогда не хвастается своими оценками, но и не принижает при этом свой ум.

Нет ничего такого, за что я был хоть немного достоин ее. Я не понимаю, что она во мне видит и что ей во мне нравится? Если честно, я провел большую часть этой пары прошедших месяцев беспокоясь, что может она действительно только хочет позлить своих родителей, но после того дня в ее спальне мне больше не нужно об этом волноваться. У нас был настоящий разговор, там, где она спросила меня, бросаю ли я ее. Бросаю ее. Так, не хочу перебарщивать с анализом, но, чтобы я мог с ней порвать, то технически я должен был сначала встречаться? А так как она спросила это, то подразумевала, что мы встречаемся. Что означает, что у меня есть девушка. И эта девушка — Роуз Уизли.