Выздоровление

— А я все боком! — Василий Матвеев передернул плечами, выпрямился, и мы увидели: да, звеньевой, жалко, Что его звено по осени разбежалось, увидав, как сдельщики их в зарплате обскакивают. И на контролеров он, оказывается, не в обиде; а бригады, наверное, и правда лучше бы разукрупнить…

— В звеньевых глянулось, теперь в бригадиры метишь? — подбросил кто-то вопросик из средних рядов.

— Да хоть бы и так, — усмехнулся Василий Матвеев, — если только ты, Витухин, за меня проголосуешь. Короче, я предложение Смирнова поддерживаю. Все у меня.

Он уже начал спускаться со сцены, когда его окликнул встрепенувшийся Ревунков:

— Погоди, Софроныч, а как же ты работу правления за отчетный период оцениваешь?

Василий Матвеев вернулся к трибуне и сказал:

— Работу правления я пока никак не оцениваю.

— Так не бывает, — заметил Ревунков.

Василий подумал и сказал:

— Ну, тогда удовлетворительно, — и пошел на место.

Вот эти слова Верка обязательно в протокол занесла, потому что больше вопрос не поднимался вплоть до утверждения решения. Начав толковать о дроблении комплексных бригад, дошли до обособления животноводческих ферм, кормачей — всей этой братии с кормоцеха и пропашников. Оказалось, что бригадиры и завфермами «за» были чуть ли ни тыщу лет, только на фермах просили хотя бы по одному колеснику оставить.

Не забылось и второе Володино предложение. Нам показалось, что один только пенсионер Делов (или как там его) шумел, что не названия менять, а работать надо. Но с этим никто и не спорил, что не надо работать, только уже ясно стало: если не сделать чего-то необычного сегодня же, шум забудется, и завтра все пойдет, как и шло.

В перерыве набросились на курево, утыкали «бычками» чистейший сугроб перед крыльцом ДК, выросший, пока мы шумели в зале. Задувала поземка, могло и сверху сыпануть, но не о погоде речь, она-то уж точно мимо протокола.

— Разве это порядок? — слышалось. — Как все равно, что бездетные живем…

С нами покуривал паренек из газеты, и неподалеку от него кто-то посетовал:

— Только и читаешь: не по-хозяйски, бесхозяйственность… Ну, вот, допустим, собрался я стать хозяином. Че мне делать?

— Языком поменьше молоть, — ответили свои же.

— Ладно! Стал я немым…

— Ну, и работай.

— Тьфу! А я че делаю?

— Лучше работайте, — посоветовал корреспондент. — Как дома.

— Если он начнет как дома работать, ему штаны придется вскладчину покупать!

И смех — значит, Витухин там, человек-то еще…

— Товарищи! — прямо взмолился Ревунков после перерыва. — Выступили шесть человек, и еще ползала руки тянут…

— Га-а-а! — ответили мы.

— Я предлагаю дать слово еще двоим…

— Га-а!

— …и прекратить прения! У нас двенадцать вопросов повестки дня впереди!

— Га-а-а!

В общем, не напугал он нас этой повесткой, и окорот сделали только после того, как еще пятеро высказались. Начинал-то каждый о своем, а приходил все к одному: разукрупнить бригады. С этих позиций мы потом и предвыборную платформу Гончарука уточняли, в пот и краску человека вогнали.

Пока дочерпывали повестку дня, кое за кем жены, ребятишки приходили да так и оставались в зале, как на бесплатном кино, потому что уже ни один вопрос без шума не решался. Даже на выборах пенсионного совета забуксовали на добрых полчаса, после чего тот самый Делов (Егор Кузьмич, оказывается) с собрания ушел, потому что его кандидатуру сняли как бесполезную.

А колхоз так и настояли переименовать.

— Не, ну, вы, мужики, даете! — ухмыльнулся повеселевший Гончарук. — Это сколько же нам бумаг придется переделывать! Печать переливать… Хорошо еще железобетонную стелу на въезде не установили.

— Вовремя, что и говорить!

— Какую еще стелу? Сам говоришь, бытовку на ферме не на что оборудовать, а сам?..

Председателю пришлось пожалеть об утрате бдительности и, наверное, ругнув себя за неосторожную оговорку, он первым поднял руку за переименование нашего колхоза имени В. И. Чапаева в «Лопуховский». Главный из районных представителей, бегавший звонить по начальству, не возражал. Он даже похвалил нас за верное понимание установок на демократию и самостоятельность в принятии решений. Хотя, про «установки» он напрасно ввернул — это в конце концов даже обидно.

Вопрос о разделении бригад мы согласились решить в рабочем порядке, а зря. Зажует его правление. Гончарук ведь не случайно обмолвился, что, мол, звенья не попробовали путем, а уж давай, бригады расформировывай — так, мол, дело не пойдет…

Портрет Василия Ивановича Чапаева, с таким задушевным старанием (на коне!) нарисованный лет десять назад Колей Дядиным, из правления решили не убирать.

— Пусть напоминает, — сказал тот районный представитель. — Прибавите в работе — наградой вам будет восстановление имени гениального полководца!

Вот такой зануда оказался. Фамилия этого человека Свергин, звать Илья Ильич, чтоб знали. Он за наш колхоз перед райкомом отвечать будет. Ну, не гадство?.. А вообще-то свергины эти всю жизнь возле председателей вьются, илюшки эти…