Выжить в Сталинграде

В телах умерших от цинги обнаруживались скопления крови между мышцами, особенно между икроножными; кровь была в суставах и полостях тела. Но все же вспышка цинги по времени совпала с нашими первыми успехами.

В главном корпусе размещалась, кроме того, и аптека. Она была расположена в юго-восточном крыле. Оттуда в подвал вела короткая лестница. В подвале и находился наш аптечный пункт. У задней стены стояла печка с аппаратом для дистилляции воды. Вдоль правой стены тянулись полки — по большей части пустые. Но в самом дальнем углу находились сердечные, противомалярийные и другие средства, с помощью которых нам удавалось эффективно лечить некоторых больных. К сожалению, почти все сульфаниламиды были реквизированы русскими. Это стоило жизни многим больным дизентерией. Сульфаниламиды были действенным средством не только при лечении таких опасных болезней, как пневмония и дизентерия, но, например, и гонорея.

Начальником аптеки был доктор Ротенберг, веселый рейнландец, отличавшийся невероятно позитивным отношением к жизни. Он всегда был в хорошем настроении и старался помочь чем мог. В свободное от раздачи лекарств время он сидел за столом и штудировал русскую грамматику. Помогал Ротенбергу старик Кроненбергер, наш старый санитар из бункера Тимошенко. До войны он был аптекарем в лазарете, где приобрел свои профессиональные навыки. Позже мы отправили в аптеку еще и шваба Фогеля, тоже бывшего аптекаря.

В нашей аптеке сушили полынь, экстрагировали витамины из рисовой шелухи, проса и гороха, а из дрожжей и сырого теста готовили растворы с высоким содержанием витаминов группы В.

Этими растворами мы лечили больных, страдавших невритом. Эпидемия неврита разразилась совершенно неожиданно и в одночасье. Одним из первых невритом заболел унтер-офицер медицинской службы Поспишил, тот самый, который благодаря знанию чешского языка сумел сохранить часы в здании НКВД. Однажды мы заметили, что он идет по двору какой-то комичной походкой. Он не мог поднять ноги и волочил их по песку, рыхля его носками ботинок. Вскоре такая гротескная походка появилась и у других больных. У некоторых в результате неврита лопатки начали выпирать, как крылья. Такие больные были не в состоянии поднять руки.

Им всем мы давали витамин В и смогли вылечить. Но над нами по-прежнему продолжала нависать смертельная угроза цинги. В соседнем госпитале на берегу Волги она уже унесла немало жизней. Нужно было раннее лечение.

Интендант нашел для врачей новую жилую комнату. Это была комната с деревянными полами на втором этаже третьего блока. Вероятно, он выделил нам эту комнату только для того, чтобы избавиться от нашего близкого соседства. Сытые не любят жить рядом с голодными. Мы понимали, что скоро нам придется многое добавить к нашему скудному пищевому рациону. Время от времени, видя, что мы доходим до полного истощения, добрый доктор Кранц присылал нам кое-какую еду. В то же время мы хотели жить отдельно и быть ближе к нашим больным и поэтому нисколько не жалели о переезде из главного корпуса в третий блок. Теперь у всех нас был одинаковый рацион. Дежурный врач, снимавший пробу, или врач, которого вызывали к начальнику госпиталя и там кормили, отказывались от обеда или ужина, увеличивая, таким образом, порции своих товарищей. Те, кто страдал расстройствами желудка или кишечника и был вынужден воздерживаться от хлеба, отдавали свои порции другим. Так мы пережили самый тяжелый период.

Нет, мы все время испытывали голод, от которого подчас мутился наш разум и кружилась голова, но тем не менее сохранили способность работать и требовать выполнения наших распоряжений санитарами и больными. Наконец начальнику госпиталя удалось убедить русских увеличить рацион всем работающим, в противном случае мы все просто умерли бы от голода.

Однажды солнечным утром я собрал врачей во дворе и обратился к ним с такой речью: «Из-за тифа, который мы все перенесли, мы кое-что забыли. У нас, правда, есть книги, с помощью которых можно было бы освежить наши знания. Но, к несчастью, эти книги для нас бесполезны. Их писали для врачей, имеющих дело с больными в мирное время. Наши больные реагируют на инфекцию, на болезни, на физическое и умственное напряжение, на лекарства, операции и раны не так, как реагируют обычные люди в мирное время или здоровые солдаты на фронте. Мы должны подумать, как применить наши знания и опыт к сложившейся ситуации. Мы должны начать с нуля. В этом нам придется учиться друг у друга».