Выжившие

Том, конечно, не хотел, чтобы все так заканчивалось, но он знал, что больше не будет частью их жизней в следующем году так, как был в этом. Неважно, что говорила Элис: Том всегда будет тем самым человеком, не тем, кто спас, а тем, кто убил, кто потерял над собой контроль, человеком, о котором люди перешептываются, на которого показывают пальцем, чье присутствие заставляет всех умолкать.

Парень почти смирился с такой судьбой, но тут его мысли прервал Джордж:

– Я должен кое-что сказать. – Все замолчали. – Знаете, большинство тех, кого я считал лучшими друзьями еще месяц назад, погибли в самолете. Это были хорошие люди. Но за последнюю неделю вы, ребята, показали мне, что такое настоящая дружба, и ты, Том, в первую очередь. Мне все равно, какие истории будут рассказывать, я расскажу правду всем, кто захочет слушать. Я горжусь тем, что могу считать тебя своим другом.

– И я, – тут же подхватила Кейт, и к ним присоединился целый хор голосов.

Том улыбнулся и кивнул, но слова застряли у него в горле – он был переполнен чувствами от всего пережитого и ощутил огромное облегчение, когда Джордж подошел и заключил его в свои медвежьи объятия. Кэлловэй снова вспомнил, что сказала ему Кейт тогда, в джунглях: «Теперь мы такие». Может, это и так, подумал Том, чувствуя незнакомую теплоту и надежду на будущее. Теперь мы такие.

Теперь я такой.

Эпилог

Это называется эффектом бабочки, и это та часть теории хаоса, которая всем так нравится. Идея заключается в том, что взмах крыльев бабочки может вызвать циклон в другой части света. Не в прямом смысле, конечно. Не так, что крылья нагнетают какой-то объем воздуха, который дорастает до урагана, – нет, это было бы слишком глупо.

Это значит, что все на свете невероятно сложно, что на каждое событие оказывает влияние миллион самых незначительных факторов, и если убрать хотя бы один из них (один взмах крыльев бабочки), то все может случиться иначе или вообще никогда не случиться.

Итак, несколько лет назад какой-то придурок по имени Педро Эррера начал ухаживать за дочерью своего босса в юридической фирме, в которой он работал. Когда их отношения разладились, потому что Педро был настоящим кретином, у него на работе начались проблемы, и вскоре его уволили. Сначала мужчина, скрепя сердце, согласился с тем, что все эти несчастья случились с ним по собственной глупости. Но шло время, жизнь никак не налаживалась, и Педро убедил себя в том, что это его бывшая подружка заставила своего отца уволить его безо всякой на то причины.

Он стал одержим местью – не ее отцу (он был влиятельным человеком), а своей бывшей. Мужчина не собирался совершать ничего криминального – он же не псих, – но хотел заставить ее страдать за ту несправедливость, которую она учинила по отношению к нему. Педро был той бабочкой, а его взбалмошное решение добиваться отмщения – взмахом крыльев.

Его бывшую девушку звали Глория Оливарес. Она уехала и сменила номер телефона, но он узнал ее новый адрес, новый номер и начал изощренную решительную травлю – названивал ей посреди ночи и молчал в трубку, звонил до тех пор, пока не включалась голосовая почта, и не оставлял никаких сообщений, посылал SMS о доставке заказов по почте, часто содержащие зашифрованные послания, которые могли относиться к интимным подробностям их связи.

Помимо того что Педро был придурком, он еще и отследил не ту Глорию Оливарес. Эта Глория работала техником-лаборантом и была крайне озадачена криповыми письмами, пребывая в постоянном страхе от этой травли.

Она начала страдать кошмарной мигренью, вызванной хроническим стрессом, ей приходилось брать много отгулов, и девушка стала бояться, что может потерять работу. Поэтому начала приходить на нее даже с мигренью, и после одной из особенно ужасных ночей случайно перепутала два результата лабораторных анализов – «чистую» биопсию и растущую злокачественную опухоль.

Итак, если бы не Педро и его безумная, но ошибочная кампания, Глория не совершила бы такой ужасной ошибки, и пилот по имени Хавьер Кеведо, у которого оба родителя умерли от рака и чью жену убили годом раньше во время уличного ограбления, не получил бы результат анализа, который сообщал ему ужасную новость о том, что у него терминальная стадия рака.

И даже тогда, если бы Хавьер настоял на повторном анализе, он бы смог обнаружить ошибку и не погрузился бы в опасную депрессию, в тисках которой его ум родил жуткую идею о пропаже самолета в джунглях Амазонии. Жизнь была жестока к нему, поэтому мужчина решил сыграть с ней не менее жестокую шутку и в этом видел свою миссию. Пилот того малазийского самолета сделал это, и он тоже может.

Таков был план Хавьера, и он тщательно все продумал. Конечно, если бы пилот подумал еще немного, в частности, об уникальных восходящих потоках воздуха в долинах, где он решил обрушить самолет, то преуспел бы в том, чтобы все люди в самолете погибли. Загадка была бы полной и совершенной, и никакие девятнадцать человек не спаслись бы.