Выживший в племени каннибалов

Мой постоянно растущий авторитет пробудил зависть и раздражение в шамане, до этого имевшего неограниченное влияние на суеверных туземцев. Только благодаря хитрости и вероломству, он ещё пользовался всеобщим уважением, хотя в прошлом, сильно испытывая голод (это, живя среди роскошной растительности и многообразия пищи!), съел одну из своих жен, затем другую, без тени смущения и сожаления. Я у него встал поперек дороги, и он всё больше продолжал строить козни, поклявшись костями своих предков уничтожить меня. Как я позднее узнал откуда ноги растут, он успел настроить против меня, обвиняя в высокомерии и зазнайстве, большинство туземцев, утверждая, что я навлекаю на их племя различные беды. Теперь мне приходилось пожинать плоды его антирекламы. Я вкусил в полной мере, что на этом острове многие туземцы очень даже злы на меня. Их угрюмый вид и нежелание со мной разговаривать доказывали, как нелегко будет преодолеть недоверие, что на это потребуется немало времени, терпения, воли и такта в обращении с ними с моей стороны.

Я подолгу не выходил из хижины, предпочитая не обращать на интриги шамана никакого внимания, и не опровергая его несправедливых обвинений.

Прошло много дней, пока я, наконец, не разгадал истинные намерения Ка-ра-и-ба-ги, очень часто околачивающегося поблизости от моей хижины. Делал он это, чтобы позлить меня и вывести из равновесия, дожидаясь моей оплошности. Во всяком случае, как-то в полдень он, совсем голый, пришел к моей хижине. Его появление показалось мне забавным, что я не смог удержаться от непочтительного смеха, от которого он рассвирепел и, видимо, затаил обиду.

И все же шаман был дальновидным человеком. Застенчиво прячась за косяк двери, конфузливо улыбаясь и в то же время совершенно невольно проявляя некоторую фамильярность, он вошел в мою хижину, этим нестандартным поступком совершенно убив меня. И это человек, которому стоило только нахмуриться, как папуасы теряли головы, его гнев приводил их в неосознаваемое состояние, любой никчемный приказ его мог бросить их на верную смерть.

Он уселся на лавку и с заискивающей улыбкой ждал, когда я обращу на него внимание. Но можно ли доверять змее? Не есть ли она мать лукавства и лжи? Змея умирает, но яд ее зубов сохраняет силу в течение многих лет. Об этом мне помнится после прочтения “Песни о вещем Олеге” Пушкина.

– Чем я обязан визиту? – спросил я с резкостью и суровостью.

Он только ещё шире растянул рот в улыбке.

– Ка-ра-и-ба-га, так что тебе нужно?

Он задвигал широкими губами.

– Ка-ра-и-ба-га хочет один буф-буф, Капитана.

– Который буф-буф? – Я по цвету и форме разложил воздушные шарики.

– Вот этот, – он показал на один синего цвета.

– Один буф-буф? О! – вскричал я в притворном ужасе о воздушных шариках, заламывая руки, словно при упоминании чего-то огромного, дорогого и неосуществимого. – Зачем тебе буф-буф – эта никчёмная заурядность?

– Мне надо взять шестую жену.

– Так, тебе не хватает ещё одной жены!

– Да, Капитана. Я уже договорился.

– Рука Высшего Духа схватит тебя и накажет за многочисленные браки.

– Он сам сказал мне: “У тебя мало жен”.

Я подал набор из иголок, ниток и пуговиц, который он презрительно выбросил.

Удовлетворив его просьбу одним буф-буф, Ка-ра-и-ба-га всё не уходил.

– Чего ты ещё ждешь? – спросил я.

– Батат сильно вырос, свинина жирная, курицы несут яйца…

Я остановил его словоизлияния.

– Что ты хочешь?

– Рыба большая, женщины красивые! А буф-буф всё нет и нет…

Я подал ему очередной буф-буф. А он продолжал:

– Рыба пересолена, а потому жесткая. Сколько раз говорил, что рыбу нельзя сильно солить! Я битком набит солью. Чрево моё отяжелело от неё. Нет легкости сердцу, мои ноги ослабели и не носят меня…

У Ка-ра-и-ба-ги появились слезы, он явно хотел разжалобить меня.

– Так тебе мало буф-буф, ты ещё просишь?

– Да, да, ибо не густо буф-буф в моей хижине, и я могу умереть.

– Ещё два буф-буф надолго отсрочат твои похороны! – сказал я резко.

Даже получив своё, Ка-ра-и-ба-га не трогался с места.

С вымогательством бороться всегда трудно, но возможно, и я сказал:

– Вот тебе ещё два буф-буф твоим женам на подарки, преподнесешь им черепаховые гребни, только немедленно пропади с глаз долой.

– Однако, подарки твои хороши! – изумился шаман. – Я их принимаю, и буду стараться отвратить от тебя мщение Высшего Духа. Да пусть он не лишает тебя жизни!

Но его слова не означали, что мы стали друзьями.

Рассказ о том, что шаман перешел к решительным действиям

Однажды, когда я возвращался с моря, шаман подстерег меня, схватил за волосы, сжал за ребра и закричал:

– Вот твоя смерть! Посмотри и запомни это место, где шакалы и стервятники будут обгладывать твои кости.

– Почему ты собираешься применить насилие? – выкрикнул я.

– Ты свинячий хвост, козлиное копыто! – визжал он. – Бесполезный среди масоку. Похваляешься, выставляя себя над племенем, и хочешь, чтобы мы почитали тебя, как Высшего Духа. Мне давно надоела твоя наглость, и я решил покончить с тобой немедленно.