Выживший в племени каннибалов

– Почему?

– Эта вещь ещё больше сближает мужчин, женщин и детей между собой.

– Зачем?

– Они боятся друг друга, бывают перекосы в семейной жизни, и теперь в их отношениях наступает счастливый радостный момент, когда не надо ничего бояться.

– А чего не надо бояться?

Оба-на! Один вопрос хлеще другого!

– Бояться потерять друг друга, – отвечал я и добавил: – Воздушные шары – это прекрасный подарок и украшение к любому празднику, они вызывают улыбку у всех детей и взрослых. С помощью воздушных шаров можно не только создать праздничную атмосферу, а ещё и здорово повеселиться.

Кто не хочет ничего не бояться в жизни, полной опасностей? И повеселиться! Все! Хуана и Хуану вполне устраивала фраза с этими ключевыми словами, прибавлявшим им уверенности и отсутствие страха.

Изнывая от безделья, я хватался за любую работу, и нам удалось оттеснить буйные заросли вглубь острова, и теперь бананам и манговым деревьям стало свободнее. Вместе с деревьями росло наше жизненное пространство и повышалось благосостояние. Заодно мы отсекли набеги диких животных.

Тем временем я каждый день усердно овладевал языком масоку. Он оказался типично дикарским изобретением и содержал около трехсот слов без всякой глубокой семантики и морфологии. Если к словам присовокупить их произношение через выражение гнева, радости и других проявлений чувств и эмоций, то количество слов возрастает к двум тысячам. А это уже достаточный словарный запас для общения.

Итак, набор языковых средств, мной приобретенный, превратился в доступный и удобный инструмент. Как говорится, кто владеет языком, тот владеет миром.

Однажды, мои спутники затронули интересную тему, о подоплеке которой я не сразу догадался. Начал Хуан:

– Масоку – это хорошо!

На что Хуана не в притязательность ответила:

– Манирока – лучше!

– А Капитана? – шутливо спросил я.

– А Капитана тоже хорошо! – Хуан смешно, как вампир, оскалил зубы. – Даже лучше масоку и манирока.

Я засмеялся и одобрительно похлопал Хуана по плечу.

– Капитана – хорошо! – Хуана тоже оскалила зубы.

Что за казуистика? Она дошла до моего понимания по линии реального восприятия и по прошествии времени, когда мне воочию пришлось увидеть и осознать эти слова на практике. Оказывается, речь шла о людоедстве, о человеческой плоти. А что касается моей, то это был высший мне комплимент с точки зрения пищеварения туземцев.

Диспут с шутками “чья плоть лучше” еще не раз возникал в минуты нашего общения. Этим мои спутники меня окончательно уморили и покорили. Шутки шутками, а по образу их питания, по разговорам, относящимся к еде, к их гастрономическим слабостям и пристрастиям, я понял, что им ничего не стоит съесть человека, только проверить эту версию было нельзя за отсутствием кандидата на эту почетную роль, если себя не брать во внимание. Пока я не проникся боязнью, не было причины, и мои позиции были прочны, поскольку знал, что дикарям присущ термин “критическая масса”, и один, два, три дикаря не создают эффекта кровожадной толпы.

И ещё, это Хуан помог мне полностью справиться с закладкой на длительную консервацию корабельного груза. Чтобы не плодить будущий травматизм, коробки с иголками отселили в самый дальний угол тайника.

Мы поставили частокол на вход в пещеру и завалили его ветками. Я сказал Хуану:

– Запомни, это Ворота Жизни.

– Почему? – спросил он.

– Эту пещеру надо беречь как зеницу ока, и чтобы ни один человек не узнал про неё.

– Отныне мы будем больше, чем друзьями! – сказал Хуан. – Вот тебе моя рука в том, что мой рот для неприятеля всегда будет закрыт на палку.

Не было ничего искреннее этого крепкого рукопожатия и сокровеннее устрашающего для будущих врагов жеста.

Тогда же я подумал: “А почему Ворота Жизни?” За ними находятся иголки, которые есть убийцы жизни! Душегубы жизни!! Разрушители, а не созидатели! Правильней бы назвать Воротами Смерти. Я совсем запутался – второй вариант мне не нравился, да и кому понравится? Как можно превозносить жизнь, приоткрыв и миновав Ворота Смерти? Как можно противопоставлять жизни смерть, если мы уж точно не убийцы и не самоубийцы? Логики не было. Поэтому первое название осталось в ходу.

Однажды я возлежал на толстом стволе поваленного дерева и любовался морем. Одновременно я следил взглядом, как малышка Хуанита, бравшая у меня уроки вежливости и этикета, делала книксены. Забавно было смотреть на её поклоны с подворачиванием ножек.

Я расслабился, отдавшись омовению ласкового ветерка. Красота неописуемая. Море с коралловыми рифами с одной стороны и лес с тропической растительностью с другой. В глубине острова горы с причудливыми очертаниями, над горами клубятся облака фантастических форм и проявлений.