Выжженная Земля

Лейтенант Ренатус Вебер, заслуживающий доверия хроникер из состава 24-го танкового корпуса, описывает свои впечатления в письме домой: «Когда мы 23 сентября пробивались к Днепру, преодолевая противодействие русских танков, я вспомнил о трагедии шведского Карла XII, который в 1709 году был вынужден с остатками своей армии сдаться русским в Перевалочной, потому что не смог форсировать реку. У нас, к счастью, был наш железнодорожный мост». Действительно, к счастью.

Это был мост в Каневе. Инженерно-саперные части 24-го танкового корпуса надстроили на нем второй ярус — над железнодорожным мостом возвели пешеходный таким образом, что движение по железной дороге не прекращалось в течение всего строительства, а теперь по мосту, кроме поездов, одновременно стали передвигаться войска и их машины.

С 15.00 по этому необычно высокому мосту, двухъярусному шедевру военных инженеров, двигались полки. В штабе корпуса у восточного въезда обстановка была напряженной. Кто выиграет эту гонку? Когда появятся русские самолеты и начнут бомбить мост? Странно, что их еще нет. Но они не появились.

В 21.15 баварские полки 57-й пехотной дивизии полковника Тровитца были на другой стороне. Они незамедлительно развернулись и заняли берег с обеих сторон моста. Теперь пошла гессенско-вестфальская 112-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Либа. Чтобы не оторваться от основной части корпуса, им приходилось двигаться к мосту форсированными маршами, часто покрывая без остановки по шестьдесят километров.

Сразу после полуночи по мосту застучал по доскам 258-й гренадерский полк. Его

7-ю роту вел лейтенант Иссельхорст. В 1-м взводе, в левой колонне, шел обер-ефрейтор Хельмольд из Дюссельдорфа — усталый, истощенный, дрожащий. Полк немедленно двинули в северном направлении вдоль реки, в излучину Днепра, против русских, высадившихся у Григоровки.

Мозельская 34-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Хохбаума тоже перешла мост под покровом темноты и тоже была сразу же отправлена на левый фланг полосы корпуса. Последней начала переходить мост 10-я мотопехотная дивизия. Ее ударные группы все еще защищали постепенно уменьшающийся плацдарм на восточном берегу. В 03 часа 30 минут 24 сентября нижнебаварские полки наконец перешли днепровский мост. Занималась заря.

Генерал Неринг стоял у моста, вглядываясь в серое небо. Появятся ли русские самолеты? Они не появились. Очень странно. Ни единого воздушного налета на мост. Непостижимо. Неужели в армии генерала Ватутина нет воздушных сил?

Ватутин, конечно, имел воздушные силы. Его фронту была придана вся 2-я воздушная армия, но сейчас она была полностью задействована на прикрытии от атак люфтваффе войск, переправляющихся в излучине Днепра. У генерал-лейтенанта Красовского не было ни одного свободного самолета, чтобы атаковать мост у Канева. Все машины требовались ему для другой крупной операции, единственной в своем роде операции за всю войну, операции, которая, по мнению Сталина, приведет к окончательной победе на Днепре. На немецкой стороне тем временем никто и не подозревал об этом большом сюрпризе.

Неринг смотрел на проходящие колонны. «Сколько нам еще потребуется времени?» — спросил он стоящего рядом лейтенанта Вебера. «Около часа, господин генерал». Оценка Вебера оказалась правильной. К 04.30 24-й танковый корпус перешел на западный берег всеми своими соединениями. Тринадцать с половиной часов. Потрясающее достижение. Однако оно также говорит о том, как серьезно сократились проходившие дивизии.

Неринг пересек реку последним. Теперь на восточном берегу остались только небольшие прикрывающие отряды и маленькие тыловые бригады, которые будут охранять пандус, пока мост не взорвут. На берегу их ждали надувные лодки и десантные шлюпки —они уже не смогут попасть на другой берег по мосту. Их задача была самой сложной на войне — действовать в качестве тылового прикрытия, сдерживать противника как можно дольше. Когда можно отходить? Как долго рисковать оставаться? В критический момент некому приказывать командиру тылового прикрытия. Ответственность лежит на нем одном. Без чьих-либо советов он должен идти трудной дорогой долга. Это сложная должность.

Точно в 05.00 генерал Аугуст Шмидт, командир 10-й мотопехотной дивизии, стоял в небольшом овраге на западном берегу с капитаном Бопштом, командиром 10-го инженерно-саперного батальона. Перед ними унтер-офицер склонился над взрывной машинкой.

— Все готово?

— Все готово, господин генерал!

Слава Богу, эти два офицера были люди думающие. Всего двадцать четыре часа назад они вовсе не были уверены, что для взрыва Каневского моста «все» будет «готово» в нужный момент.

Командир корпуса, начальник штаба и начальник инженерной службы беспокоились, можно ли будет прикрепить к мосту заряды раньше, чем до него доберутся русские. Это было общей проверкой нервов. А теперь все было готово. Генерал Шмидт еще раз поднялся на место, откуда он мог видеть мост, и еще раз посмотрел на него в свой бинокль. На мосту было спокойно и безлюдно. Генерал повернулся: «Давай!»