Вздор

Майкл вспомнил, что по пути из города он проезжал мимо маленькой виллы в итальянском стиле, зеленой с белым с прелестной оградой, обвитой плющом.

– Эдит жила во Франции последние шесть или семь лет, – продолжала м-с Эллерман, – и вернулась только прошлой осенью.

– Она должна любить галльский темперамент. Ее семья живет здесь?

– О, нет! Она не замужем. У нее нет семьи. Я думаю, она любит французский язык. Вот она, наверное, приехала.

У крыльца послышался слабый шум автомобиля, и Майкл мельком увидел проходящую через холл маленькую женщину.

3

Обеденный стол был освещен восковыми свечами, вставленными в изящные и причудливые канделябры из стекла «лалик». Белоснежная скатерть, живые цветы и тонкой работы фаянсовая и хрустальная посуда мягко блестели в этом свете, но за этим овалом стола господствовал полумрак. Оживленные пятна нежных женских лиц, бледно-розовые, оранжевые и лиловатые ткани, черные со стальным отливом фраки и ослепительно белые манишки.

Мисс Меррифильд была некрасива, это несомненно. Женщина под тридцать, маленькая и стройная, с серовато-зелеными глазами. Ровная бледность ее лица подчеркивалась пышной копной волос медного оттенка.

Вначале общий разговор не клеился. Каждый тихо говорил со своим соседом. Ричард Эллерман, с отсутствующим взглядом, молча восседал во главе стола. Через стол, против Майкла, сидел Бинго Эллерман и мисс Фанни Торнтон, звезда кино. Бинго разговаривал с ней почти шепотом. Он рассказывал ей какую-то историю, которую, очевидно, сам считал смешной, ибо сопровождал свой рассказ прерывистым смехом. Она смотрела на него серьезными большими фиолетовыми глазами и ничего не говорила.

Мистер и миссис Деннис перекидывались друг с другом через стол какими-то им одним понятными семейными шутками и смеялись. Никто не понимал, в чем дело, как будто неведомая комета неслась по своей орбите через вселенную.

Среди гостей была еще мисс Вайолет Флеминг, черноглазая молодая женщина, всегда производившая впечатление на мужчин, ибо ее наружность и манеры обличали в ней смелость, живость и лукавую скрытность. Каждый чувствовал, что ее ждет интересное будущее.

Была еще веселая м-с Шэбольт, такая пухлая и полногрудая и столь туго затянутая, что ей грозила опасность – так казалось Майклу – выплеснуться через декольте своего бального платья, вроде того, как зубная паста выдавливается, когда нажмешь, из своего тюбика. Ее муж не вернулся из города, и это необычайно ее беспокоило.

– Он сказал, что непременно будет обратно к обеду, – вздыхала она. – Он никогда раньше не опаздывал. Что могло с ним случиться?

– Быть может, опоздал на поезд, – предположил кто-то.

– Или встретил какую-нибудь приятельницу, – сказал Бинго Эллерман. – Хотя я не настаиваю на втором предположении… Будь это так, он бы привел по телефону очень серьезные доводы в свое оправдание.

М-с Шэбольт нахмурила брови в одно и то же время изящно и надменно. Ну и мысль! Молодой Эллерман был несносен и должен был бы жить вместе с водителями в отведенных им комнатах над гаражом. Она слишком хорошо знала своего супруга, чтобы подозревать его в некорректном поведении. Наряду с этим она находила серьезное подкрепление своей уверенности в том, что он был одним из восьми компаньонов большого банкирского дома Чэтфильда, причем глава фирмы пригласил компаньонов, руководствуясь столько же их нравственной безупречностью, сколько и финансовыми способностями.

– Не волнуйтесь о нем, Фрэнсис, – спокойно сказала м-с Эллерман. – С ним все благополучно… Если бы я волновалась о Дике по поводу его опозданий домой к обеду, я бы уже поседела.

Да, она не беспокоилась о Ричарде Эллермане, ибо все о нем знала. Она была осведомлена о м-с Прат, хотя делала вид, что ничего не знает. Не только это… она знала о предшественницах миссис Прат-о м-с Стерлинг и об этой черноглазой Флорэлин, которую в конце концов Дик выдал замуж за кинопромышленника, которому должен был организовать дело, чтобы заставить его на ней жениться. Была еще Дэзи Кольридж, привлекательная водевильная актриса. Действительно, она была изящна и очаровательна, и Бленч одно время ревновала к ней. Но Дик в конце концов потерял к ней интерес… Бленч думала, что у нее нет оснований печалиться. Ричард Эллерман дарил им маленькие квартирки и кофейного цвета лимузины, и это все!.. Чистейшие пустяки!.. А она была его женой.

– Как здоровье вашего батюшки, Шарлот? – спросил Ричард Эллерман у м-с Франк Ллойд, что сидела с правой стороны от него.

– Простите, – прощебетала миссис Ллойд, быстро, по-птичьему, откинув голову.

Она была худа, немного глуховата и с проседью. Сверкающая бриллиантовая диадема запуталась в ее мертвых волосах. Эллерман знал Франка Ллойда и его жену уже тридцать лет. Когда он познакомился с Шарлот, она была клерком в суде; Франк тогда был молодым адвокатом и дружил с Эллерманом.

– Я спросил, как здоровье вашего батюшки, – Эллерман повысил голос и говорил ей прямо в ухо.