Взгляд из-подо льда

– Где ты была?

Адриана вырвалась из её руки и с неимоверной скоростью направилась к двери дома, она успела выбежать до того, как отец встал из-за стола, хотя его реакции тоже была мгновенной.

Мать выбежала следом, но Адриана скрылась среди домов. К дверям подошёл отец. Плечи жены вздрагивали. Он спокойно произнёс: «Милая, зайди в дом». Жена замерла на секунду, но он видел – истерика накрывала её. «Милая?» – вопросительно, с претензией произнёс он. Разведя руки, она обернулась и посмотрела на мужа.

– Зайди в дом! – уверенно, так же спокойно настоял он.

– Но…

Он оборвал её возмущённое возражение не своим голосом:

– Я сказал – зайди в дом, сейчас же! – решительно, приказывая, сказал он.

Она резко перестала реветь и послушно, будто солдат, вошла, закрыв за собой дверь.

– Она не будет себя так с нами вести, и мы не побежим за ней, потакая её капризам. Хватит, доигрались уже. Мы воспитали себе врага, – уверенно сказал он.

Жена едва заметно мотнула головой, как делает человек, который не расслышал сказанное. Ещё бы, в его словах сквозила жестокость по отношению к дочери, которую раньше она не слышала.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Узнаешь.

Он подошёл к бару и быстро, отрывистыми движениями закатал себе рукава рубашки, открыл бар, налил в стакан бренди и залпом опустошил. Жена как окаменевшая стояла и молча наблюдала за ним. Не отрывала глаз от бокала из бара, предназначенного только для гостей, и непьющего мужа. Тот спокойно поставил бокал на стол, погладил приятно холодную полированную поверхность широкой ладонью.

– Дорогая, поднимись, пожалуйста, к Адриане в комнату и прибери там всё, выкинь все осколки и сложи все вещи, а её личный дневник, нижнее бельё и пакетик с травкой сложи в пакет и принеси в мой кабинет, – он произнёс это спокойно, подходя к ней. Тёплой рукой он провёл по её щеке и нежно проговорил: – Пожалуйста, не плачь больше, всё будет хорошо. Ты меня поняла? – на вопросе он убедительно прибавил интонацию в сторону утверждения. Жена медленно кивнула. И он направился к лестнице.

Пользоваться своим положением было не в его правилах, да и не было необходимости, он добивался всего умом и не прибегал к хитрости, хотя это была и редкость в политике, но ему удавалось, и в этом заключался его успех. Сегодня он решил сделать исключение из правил.

Вскоре жена, постучавшись, вошла в кабинет и кротко положила то, что он просил, на стол.

– Милая, отправляйся в постель, я останусь тут, нужно поработать.

Она молча вышла из кабинета.

Когда за женой закрылась дверь, он поднял трубку телефона и набрал номер из своей записной книжки, лежавшей на столе. Звонок был адресован местному прокурору, давнему приятелю семьи, естественно, с просьбой сохранения всей ситуации в полной конфиденциальности.

Утром следующего дня участковому и двоим его помощникам удалось поймать Эриха Вебера по имени и месту подработки, указанными отцом Адрианы и вычитанными им же в дневнике дочери. Они задержали его на месте работы, под предлогом подозрения в сбыте наркотиков. При обыске в его бардачке был найден пакетик марихуаны, употребление которой запрещалось вне кофешопов. Там же вместе с Вебером была найдена Адриана. По договорённости Вебер с Адрианой были доставлены к прокурору. Возле кабинета Адриана заметила отца с матерью. Когда их подвели ближе, Адриана позвала отца.

– Адриана, будь хорошей девочкой, посиди здесь с мамой, – мягко сказал отец.

– Папочка, я тебя умоляю, помоги Эриху, я люблю его, он ни в чём не виноват! – заплаканная, вся в слезах, умоляюще простонала она.

Отец взглянул на дочь и прошёл мимо, зашёл в кабинет прокурора вслед за Вебером.

Адриана опустилась рядом с матерью на стул и, плача взахлёб, склонила голову ей на плечо. Мать смягчилась.

Прошло 40 минут. Адриана плакала то в голос, то тише, чуть унявшись, лишь дёргаясь в редкой судороге, и, словно опять поймав себя на страшной мысли об их с Эрихом будущем, а может, и наоборот, вспомнив какой-то счастливый их совместный момент, переходила навзрыд. Мать держала её за руку и никак не могла согреть своей ладонью. Рука Адрианы была ледяной, а от всего тела передавалась лёгкая дрожь.

Дверь открылась, и из неё вышел отец.

– А где Эрих? Пап, где Эрих? – обеспокоенно спрашивала Адриана, всколыхнувшись и подняв склонённою голову с плеча матери.

– Пойдём! – отрезал отец и, окинув взглядом дочь с супругой, прошёл мимо, ожидая, что они пойдут следом. Губы мужчины были сжаты, скулы напряжены, брови сведены, прорисовывая межбровный залом.

– Я без него никуда не пойду! – расходилась всё громче Адриана. Увидев решительность отца, она направилась к двери, за которой находился Вебер, и стала кричать, зовя его: «Эрих, Эрих, Эрих!»

Отец подскочил к ней и больно схватил за руку.

– Ты что творишь, дрянь! Хочешь вместе со своим дружком в тюрьму? За употребление и сбыт наркотиков, Адриана, хочешь? – он дёргал её за руку то в сторону двери, то в другую сторону. – Или всё же пойдём домой, а? – потерявший самообладание, с издёвкой говорил отец.