Взгляд из-подо льда

Но отец сам был подавлен и, положив все силы на поиски дочери как официальное лицо посредством полиции, журналистов, стал мыслить как муж и отец. Без привлечения лишнего внимания, даже не предупреждая жену воскресным утром, герр Мерч вышел из дома через главный вход. Само по себе это было уже странно, ведь семья избегала внимания и предпочитала оставаться в тени, не давая никаких комментариев. Выйдя, Мерч направился в сторону стаи журналистов, обосновавшихся на другой стороне улицы, в окрестностях небольшого парка, и разбивших там почти что лагерь, сменяя друг друга, не прекращая следить и охотиться за свежими новостями. Подойдя вплотную и став участником лагеря репортёров, Мерч ещё несколько секунд оставался незамеченным, как вдруг один из газетчиков, привлекая внимание других и доставая микрофон из поясной сумки, с широко распахнутыми глазами от удивления подскочив к политику, восклицательно залепетал:

– Герр Мерч!

Большинство журналюг, прежде сидевших на раскладных стульях и попивающих кофе из крышек термосов и с сигаретами в зубах, выбросили сигареты, оставили кофе остывать и окружили неожиданную персону, появившуюся по их сторону баррикады. Один из операторов поставил камеру на штатив и установил фокус. Всё внимание было приковано к Мерчу.

Оставаясь статным, красиво одетым мужчиной, Мерч выглядел не столь свежо, как обычно. Лёгкая щетина обрамляла лицо, волосы то ли от ветра, то ли тот не причесал их, лежали неопрятно. Май выдался холодным. Резкие порывы холодного ветра не давали виднеющемуся солнцу прогреть землю и воздух, поэтому на улице было солнце, но все продолжали носить пальто. Мерч был не исключением. Он стоял перед журналистами в тёмно-синем костюме с чёрной рубашкой и надетым сверху шерстяным чёрным пальто, застёгнутым на одну пуговицу.

– Я могу говорить? – спросил Мерч у стоявшего ближе к нему репортёра с неподдельным доверием, что вызвало удивление у всех.

Мерч вышел к ним не как деятель или политик, а как гражданин. Отец, который ищет свою дочь и не знает, что ему делать и где искать помощи. Он решился на публичное выступление.

– «Здравствуйте, меня зовут Франк Мерч, и я житель этого города, гражданин этой страны. В моей семье случилось горе. Мы не знаем, жива наша дочь или нет, где она сейчас находится и кто находится рядом с ней, но именно это незнание уже является большой трагедией. Я призываю всех людей, кто что-нибудь видел или обладает какой-либо информацией, я абсолютно всех прошу о помощи. Если вы сейчас слышите это сообщение и ваши дети где-то поблизости, если они рядом, вы их видите или держите за руку – это большое счастье. Чужих детей не бывает. И они – дети, именно поэтому им нужна наша помощь. Как вы знаете, и я это подтверждаю, Адриана больна. Она страдает душевным заболеванием, и её нахождение в клинике было вынужденной мерой, на которую мы пошли с её матерью, чтобы помочь ей. Мы её очень любим. Если её исчезновение связано каким-либо образом с моей деятельностью в канун выборов, то я прошу связаться со мной. Я готов уступить своё место и снять свою кандидатуру с баллотирования на должность мэра этого города, – Мерч достал из нагрудного кармана фотографию дочери, поместил её перед объективом и произнёс: – Адриана, мы с мамой ждём тебя дома».

Он закончил. Пожав руку репортёру, осмотрел окружающих взглядом. Все стояли неподвижно, молча. Речь отца, просившего о помощи, тронула людей.

– Господа, прошу не устраивать из этого шоу, – направляясь в сторону дома, уважительно произнёс Мерч.

К репортёрам никто не относился с почтением, их, скорее, считают ишаками, но уж никак не господами.

А что остаётся человеку, когда тот в отчаянье? Отчаявшиеся люди, до этого не верящие в Бога, начинают верить, просить помощи и подавать милостыню.