Взгляд из тени

Нет, так стоять нельзя. Левиафан подергал дверь ближайшего дома, та не открылась. Он попытался пойти к другому, почти сразу поскользнулся и упал. Мокрые волосы липли к лицу, потоки дождя смывали кровь с рук и одежды, и вода вокруг окрасилась в красноватый. Странно, кровь должна была давно засохнуть… Левиафан попытался встать, не смог, и его внезапно охватила паника. Это что, навсегда? Дождь, и пустой город, и…

– Ви-и-ик!

О да, он знал, что это безумие. Но страх остаться одному душил хуже кашля, и Левиафан орал, захлёбываясь и срывая горло:

– Вик, послушай меня, вернись! Прошу, только выслушай, я не хочу оставаться один! Вик!

Руки задрожали, соскользнули, Левиафан скатился на дорогу. На этот раз не получилось даже приподняться, и он сдался – лёг навзничь, на спину, глядя в голодную пасть неба. Там всегда было столько зубов? Дождь стихал, дома пропадали, вокруг прорастала трава – выше макушки и будто насквозь. Ничего не видно. И воздух почему-то продолжает вздрагивать, и приглушённый голос на краю сознания звучит всё отчётливее… Левиафану даже показалось, что сейчас он разберёт слова.

– Так, а вот это лишнее, – чужая рука легла на затылок и резким толчком вернула Левиафана в сидячее положение. Голос исчез. Левиафан отшатнулся, потирая голову, и уставился на довольного Вика.

– Понравилось? Будешь ещё умничать? Ты, знаешь ли, один, и твой големчик тебя защищать уже не кинется. Ах, големчик, големчик… – Вик причмокнул. – Столько веков, столько адских сплетен. Он ведь, по сути, ни в чём и не виноват. Рассказать?

Левиафан промолчал. Кивать было как-то совсем уж унизительно, а ответить отказом – страшно.

– Он часть тебя, отражение твоего сознания, твоих тайных желаний. Он бы никогда не встал на сторону детёнышей, если бы не твои собственные, – Вик изобразил в воздухе кавычки, – душевные метания. Твоё нежелание убивать сопляка перешло к нему, и… Сделать голема голосом собственной совести, вот умора! Ты такой забавный!

Он снова захихикал, уткнувшись в кулак.

– Неправда, – слабо пробормотал Левиафан. – Он… он всё мог сам. Он умел думать. Как эти… которые с душой.

– Ага, ага, коне-ечно. Нонсенс, дружок. Единственное, что отличало твою марионетку от остальных, так это его преданность лично тебе, а не Аду. Вот и вся мысль.

Не вся. Вик не знает главного. Не знает, что Оле сумел сломать формулу.

Левиафан попытался собраться с мыслями, чтобы сказать хоть что-то, что остановит это безумие, но не успел. Небо стремительно потемнело, наливаясь южной чернотой. Город пропал, и вокруг легло бесконечное травяное поле, но ничего хорошего это значить не могло. Ад всегда отличался изобретательностью пыток.

– Второй акт, господа!

Фигуру Вика окутало серебристо-серое свечение. Он достал из-за спины укулеле, подбросил её, заставив зависнуть в воздухе, и Левиафан вдруг понял, что у маленькой гитары Вика нет ни одной струны.

– Хочешь вернуть големчика? Как трогательно. Особенно учитывая, что это ты его убил.

Левиафан приподнял плечи, но ответил ровно:

– Я не убивал.

– А кто? Свалишь на второго? Он такая же марионетка. Твоя. Которая бы не выстрелила, если бы где-то глубоко, в своем подсознании, ты не…

– Замолчи! – Левиафан двумя руками толкнул его в грудь. – Это неправда, неправда, неправда! Ты специально меня путаешь!

– Да ну? И что ты сделаешь? Позовёшь на помощь? Чего ты стоишь без своей армии, без призраков, големов, детей?

Где-то на краю небес заиграла музыка – тихая, струнная, совсем не похожая на бодрый марш первого акта. Вик медленно поднял руку ко лбу и повёл ей сверху вниз, будто маску менял. Левиафан замер, не в силах оторвать взгляда, точно под гипнозом. А когда Вик отнял руку, на Левиафана уставились знакомые глаза. Голубые. Оле.

Его вырвало. Сразу и без прелюдий, прямо под ноги. Он зажмурился, попытался заслонить лицо, но Вик без усилий перехватил его руки, разведя в стороны:

– Ну уж нет, имей смелость смотреть своим жертвам в глаза! Ты и так слишком долго бегал от последствий. Время пришло. Напомни-ка, с чего мы начинаем беседы с грешниками Внизу?

Левиафана затрясло, и он стал оседать на колени, отворачиваясь и безуспешно стараясь вырвать у Вика руки:

– Хватит, прекрати…

– Хватит? О-о, это только начало, мой хороший, – Вик резко нагнулся к его уху. – Чш-ш. Они уже здесь. Тени твоих мертвецов. Прислушайся.

Шёпот зазвучал со всех сторон, не приглушая музыку, а по траве поползли чёрные пятна. Вик швырнул Левиафана им навстречу, тот упал и скорчился, заслоняя руками голову – совсем как раньше, тысячелетия назад, в Преисподней. Тьма росла, колыхалась, тянулась жадными пальцами, лязгала зубами…

– Оу-у, ты боишься темноты, – Вик с показным умилением сложил руки на груди. – Бедный маленький Леви. Может, попросишь прощения? Давай, давай, попробуй. Скажи, что сожалеешь, что больше так не будешь. Им, теням прошлого, – скажи!