Взгляд куклы

Когда кукол наконец подняли, Шинья сначала обомлел, а затем безошибочно подошёл к одной из них, застыв напротив. Это была самая совершенная кукла из всех, с гладкой кожей без видимых изъянов и в красном оборчатом платье.

– Сынок… – Слёзы на лице властного статного человека смотрелись странно. – Сынок!

Кукла просто улыбалась. Поскольку на пластинках не было подобного слова, ответная реакция не последовала. Но скоро, я знала, Шинью захлестнёт ещё одна волна шока.

– Ваш сын послужил вдохновением и… материалом для создания данной куклы, но она – не он.

– Материалом? – голос Шиньи звучал надломлено.

– Да. При изготовлении куклы были использована его кожа и волосы, – я давно научилась жуткие вещи преподносить нейтральным тоном и нейтральными выражениями: ни к чему нагонять жуть на человека, только что повторно потерявшего сына.

– Надеюсь, моему мальчику не было больно… Он ведь, знаете, боевой! Хотя его и путали с девочкой, не морщился, поранившись или обжегшись… – Шинья улыбался сквозь слёзы, и фразы прыгали, то уходя в фальцет, то спускаясь до шёпота. – Плечо однажды вывихнул, так даже не закричал, когда вправляли! Лицом о бетон приложился, так ходил весь в зелёнке нос задирал и ребятишек по соседству пугал. Он – боевой! Парень не промах. Но всё‑таки… – голос Шиньи совсем просел, наждачкой ввинчиваясь в уши. – О Будда! Пусть бы он не чувствовал этой боли!

Шинья стоял и смотрел в никуда. Слёзы стекали по его щекам и подбородку, воздух выходил из груди с присвистом. Но никакого падения на колени, воздетых рук, стенаний или проклинаний всех и вся. Было в этой стойкости что‑то от самурая. Я не знала, что ему сказать и надо ли. Вероятно, к моменту похищения сына якудзы Микаши Ори уже наладил процесс и перестал пытаться заменить часть органов в попытке создать недокиборга, как это было показано на найденных листах в ящике стола. Но достоверно я не могла быть в этом уверена.

– Кукольное ремесло требует большой сосредоточенности, поэтому лишний шум ни к чему, – прежде чем озвучить, я прокрутила фразу несколько раз в голове и осталась довольна формулировкой. Но в другом решила не щадить: – А Микаши Ори работал много и хорошо.

– Папа будет сейчас работать? – На этом невинном вопросе, произнесенным тонким голоском, вздрогнули все. – Папе нельзя мешать! Папа будет творить!

– Сестрёнка! Сестрёнка! У нас будет сестрёнка! – отозвались другие куклы.

– Что это такое? – Шинья побледнел стремительно, словно увидел призрака.

– Заложенные реакции на определённые слова и фразы, – я уже чувствовала себя экспертом в области шарнирных кукол. – Частично отключается, когда куклы «спят».

– Спят?

– Опять спать? – в голосах кукол отчётливо проступали капризные нотки. – Не хотим! Хотим играть!

Шинья испуганно покосился на кукол, но я уже научилась их игнорировать.

– Что‑то вроде спящего режима компьютера. Иначе бы они всё время как минимум передвигались. По специальным рельсам и заданному маршруту, но всё‑таки… – Магнитные рельсы удалось обнаружить благодаря выпавшей из кармана Амы пепельнице, которую еле удалось оторвать от пола, а потом подтвердить гипотезу металлическими пластинами на подошвах туфель кукол. – Активацией служит фраза «Куклы словно живые».

– Довольно фантастично и фанатично…

– Мы любим папу! Папа лучше всех! – перекрикивая Шинью, куклы вновь затрещали.

– Папой они называют кукольника, – я избежала имени, чтобы снова не выслушивать похвальбы Микаши Ори. – Не волнуйтесь, скоро сюда приедут специалисты и заберут кукол в качестве вещдоков и для экспертизы. Весь рёкан и прилегающая к нему территория также будут подвергнуты досмотру. Извините, придётся потерпеть шумиху.

Шинья выставил руки вперёд, жестом обозначая «стоп». Это снова был влиятельный якудза, а не отец, пребывающий в растрёпанных чувствах.

– Главное, без журналистов. Не хочу освещения в прессе. И готов использовать все свои связи для предотвращения вмешательства в личную трагедию.

– Совсем без прессы не получится. Сенсация громкая. Будет повторный суд, на котором, вероятно, вам придётся давать показания. А там от проныр с камерами и микрофонами охраной и забором не отгородишься, – я допустила лёгкую иронию, чтобы чуть‑чуть разрядить обстановку.

– Это для вынесения приговора о смертной казни?

– Именно. Мы имеем дело с довольно аккуратным серийником, поэтому в целом улик не так много, но то, что он сотворил с вашим сыном в том числе, красноречивее любых слов показывает жестокость его деяний.

– Знаете, я чувствую себя странно… Я должен ненавидеть этого человека, ведь он убил моего мальчика вместе с другими, но видя перед собой этих кукол – не могу. Они такие красивые… – Шинья развернулся к куклам и вдруг коснулся щеки той, в которой увидел прообраз сына, предсказуемо вздрогнув. – Тёплая…

– Это жуть, облечённая в красоту, – Ама резко вмешался в наш диалог. – Если посмотрите на тела кукол и спуститесь вниз, перестанете обманываться. Они же как Франкенштейны. Мастерская вся залита кровью! Ах да, и познакомьтесь с Мэри Три.