Взгляд в темноту

— К примеру, ваш кузен Эмрис. Всем хорош, но на такого нельзя положиться. Чуть что, так топит себя в вине.

— Тут я с вами согласна, но от меня-то вы чего хотите?

— Сейчас, как видите, я не пытаюсь вам угрожать и прибегать к нелестным для вас сравнениям. Я просто смиренно прошу. Пожалуйста, отдайте мне Киллиана Ристона.

Алита поперхнулась чаем.

— Как вы себе это представляете?

— Отступитесь от него. Вы ведь добрая девушка! И ещё можете встретить другого… Хотите, я помогу приготовить достойное приданое? Мне несложно, только попросите!

— Но послушайте… Если вы думаете, что в моих силах завернуть его в подарочную упаковку и с наилучшими пожеланиями вручить вам, то вы ошибаетесь. Альд Ристон — взрослый самостоятельный человек. Он не из тех, кто может стать игрушкой в чьих-то руках, — стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, произнесла Али. — Простите, но я…

Она замолчала, увидев, как тёмные глаза собеседницы налились слезами. Сейчас Флориана не выглядела ни капризной кокеткой, ни жестокой разбивательницей сердец, каковой старалась себя представить. Альда Эдевейн словно в одночасье превратилась в самую обычную девушку, которая плакала так же, как и все остальные, — с некрасиво искривлёнными губами, непроизвольным вздрагиванием плеч и покрасневшим шмыгающим носом.

Алита растерянно смотрела на неё, чувствуя совершенно неожиданное желание утешить плачущую и пообещать ей дружескую помощь во всём. Она уже почти коснулась волос Флорианы, как вдруг поняла, в чём причина такого порыва. Ведь та девушка, с чьими воспоминаниями сроднило их заклятие, считала альду Эдевейн своей подругой!

Вздрогнув, Али отдёрнула руку и закусила губу. Чужие эмоции, напоминавшие поднятую со дна озера тину, боролись в ней с её собственными. Силясь прийти в себя, она отвела глаза от поникшей головы молодой альды и сделала глубокий вдох. Затем повернулась и внезапно поймала на себе украдкой брошенный взгляд Флорианы. Внимательный, изучающий и весьма недовольный.

— Вы — прекрасная актриса, альда Эдевейн. Так натурально лить слёзы по собственному желанию не каждая сумеет. Браво!

— Я хотела решить вопрос по-хорошему, — раздражённо вытирая лицо платком, буркнула та. — Но не вышло. А вы ещё очень пожалеете! И нечего строить из себя саму невинность! Альд Торнбран сказал…

— Альд Торнбран сказал?!

Алита в изумлении прижала ладонь к губам. Промелькнули воспоминания о первом разговоре с владельцем замка. И его рассказ о том, как он вмешивался в судьбы двух девушек, что в конечном итоге привело к большой трагедии. Неужели Сайлас Торнбран решил повторить что-то подобное снова? С ней самой, Флорианой и Киллианом!

— Что бы вам ни наговорил… мой родственник, не слушайте и не полагайтесь на него. Считайте, что он попросту пошутил. И, могу вас заверить, альд Ристон действительно не тот человек, на которого можно с лёгкостью повлиять.

— Почему я должна верить вашим словам, а не альда Торнбрана? Я с ним куда дольше знакома. И Киллиана Ристона он с юных лет знает!

— Если вы послушаетесь его, то однажды можете пострадать, альда Эдевейн. Это всё, что я хочу сказать. Сожалею, но больше ничем помочь не могу.

Глава 26

Когда недовольная исходом беседы Флориана покинула комнату, Алита откинулась на подушки, ощущая досадную слабость во всём теле. Даже и не предполагала, что переживать чужие чувства будет так… тяжело и страшно. Но разговор с альдой Эдевейн показал, что попытка и наяву тоже слиться с воспоминаниями девушки из снов удалась. Однако не так-то просто оказалось отделить навязанные этим слиянием эмоции от своих. Потому что эту относиться к столь неприятной особе как к лучшей подруге Али при всём желании не смогла бы.

По правде говоря, у неё отношения с молодыми представительницами своего же пола обычно не складывались. Сначала Рона оставалась не только сестрой, но и единственной подругой, потому Алита совершенно не нуждалась в ком-то другом, не старалась сблизиться с соученицами по академии. Нет, приятельницы имелись, конечно, в общежитии не получилось бы постоянно держаться особняком, но теплоты и доверительности ни с кем из них не возникло.

А затем Роны не стало. Али замкнулась в себе. Её абсолютно перестали интересовать беззаботные девичьи разговоры, а планы на будущее, которые она строила в последние годы учёбы, разительно отличались от тех, которые лелеяли другие студентки. В глубине души Алита завидовала им, но точно знала, что с выбранного пути сворачивать не намерена. Так всё и вышло — она не свернула. А, учитывая специфику работы в Службе Правопорядка, заводить новые знакомства особо не с кем, так что осталась только старушка-соседка, но едва ли их отношения могли бы называться дружбой. Скорее они обе просто по возможности старались поддерживать друг друга, скрашивая одиночество.