Взгляд в темноту

Вспомнилось, что Валентайн недавно говорил о твёрдо принятом решении, но, поразмыслив, Алита пришла к выводу, что и такой вариант возможен. Увы, альд Эштон не показался ей по-настоящему мужественным человеком, и следование советам Сайласа Торнбрана не делало чести мужу Бертины. Али уже поняла, что Лорин когда-то служила камеристкой у сестры-блондинки, и припомнила, что однажды горничная обмолвилась о своей прежней работе, но тогда Алита не придала значения её словам.

— Что ты ещё делала, кроме наблюдения за хозяйкой?

— Ничего, — пряча глаза, буркнула девушка.

— И почему же альда Эштон передумала брать тебя к себе на службу?

— Сначала так вышло, что ко мне первым обратился альд Торнбран и пригласил сюда. Я не решилась ему отказать, да и она посоветовала соглашаться. Дескать, немного тут поработаю, накоплю денег, а затем уйду к ней, перееду в столицу и вновь стану камеристкой, а то пока ей и платить-то мне особо нечем.

— «Пока» — имелось в виду до замужества?

— Видимо, так. Только, сдаётся мне, не в деньгах дело. Наверное, она попросту боялась, что я ей помешаю альда Эштона обхаживать. Буду всё время одним своим видом ему напоминать о той, которую он любил прежде. Однако мне кажется, что он её до сих пор не забыл.

— Постой-ка… Недавно, когда ты говорила, что какой-то человек обманул твоё доверие, речь шла о Бертине Эштон? Она уже тогда сказала, что передумала давать тебе работу? — вспомнила Али.

— Нет, этот разговор случился сегодня. Вот только что, — снова всхлипнула Лорин. — А тогда… тогда я видела, как она входила в курительную комнату с кочергой в руках.

— То есть, ты считаешь, что покушение на альда Эштона — дело рук его жены? — изумилась Алита.

— Не знаю. Я же не наблюдала, как она его по голове бьёт, — потупилась горничная. — Сегодня я сказала ей, что была свидетельницей в тот день, а она ответила, что мне всё равно никто не поверит. Что слово альды всегда важнее, чем слово прислуги. Так и есть?

— С одной стороны, да, но… твои показания для Службы Правопорядка тоже будут иметь значение, — тщательно подбирая слова, ответила ей Али.

— Вы точно-точно знаете? — оживилась девушка.

— Точно-точно, — заверила её Алита. Сейчас Лорин вызывала у неё странные эмоции. Смесь сочувствия и некоторой брезгливости при мысли о том, как та предавала семью, на которую работала в прошлом. — Скажи, а твоя прежняя хозяйка… Она ведь упала в пруд. Может быть, ты и тогда что-то видела? Например, знала, на встречу с кем она пошла.

— Нет, клянусь вам, ничего такого! — молитвенно сложила ладони горничная. — Меня уже несколько раз расспрашивали тогда. Я ничего не знала, честно вам говорю. И альду Эштон не выдала. Я бы и сейчас про неё смолчала, если б не её отказ держать своё обещание. Не могу больше здесь оставаться, — шмыгнула носом собеседница. — Не хочу и дальше жить в лесу. Боязно. А правду говорят, будто вы во дворе баргеста видали? Что, если он мне смерть предвещал?

— Что за глупости! — рассердилась Али. — Если больше ничего не можешь или не хочешь рассказать, ступай! Занимайся своими делами!

Когда за Лорин захлопнулась дверь, Алита поудобнее устроилась на кровати и задумалась. Бертина Эштон… У неё имелся мотив столкнуть приятельницу в пруд. Но зачем той бить мужа кочергой по голове? Пылким влюблённым его не назовёшь, да и привычка супруга к курению жену раздражает — это она не сочла нужным скрывать. Однако неужели брак стал для альды Эштон таким разочарованием, что убийство показалось наилучшим выходом? Или убивать она и не планировала?..

Глава 40

Алита размышляла о мотивах Бертины Эштон, и все они сводились к тому, что сложно было поставить под сомнение. Отношению молодой альды к её супругу. За то время, что прошло после случившегося в поместье, она могла бы встретить другого человека и выйти замуж, но терпеливо дожидалась, когда Валентайн созреет для того, чтобы сделать ей брачное предложение.

Однако чувства альды Эштон пробуждали в ней не самое светлое, а совсем наоборот. Подкуп горничной! Возможное убийство подруги-соперницы! Нападение на мужа… Но с какой целью? Чтобы снять с него подозрения? Или предупредить о том, чтобы и не думал смотреть на других женщин?

Али никогда не задумывалась и даже не предполагала, что любовь может быть и такой — исступлённой, безумной, дикой. Или это вовсе не любовь, а болезненная зависимость? Недуг, от которого нужно лечиться?

Что же такого в Валентайне Эштоне, что не одна, а целых три девушки, можно сказать, в одно время воспылали к нему безумной страстью? Уж не текла ли в его жилах частица крови не людей, а других имеющих человеческий облик существ из старых легенд? Тех, что могли, порой сами того не желая, приворожить одним лишь взглядом, да так, что ради них злосчастные влюблённые становились готовыми на всё — убить, умереть, позабыть о морали, нравственности и законах.