Взлет и падение ДОДО

Диахроника

день 324

(колониально-бостонский вимн, 1640)

В которой я, не преуспев, повторяю попытку снова и снова

Стрела настигла меня до того, как я рухнула на землю.

От растерянности я не сумела сдержаться и вскрикнула. И тут же мне вспомнились слова матушки Фитч: «Другой раз стрела в тебя попадет». Она имела в виду, что сейчас, во второй раз, стрела в меня попала. Матушка Фитч знала. Знала, что я оказывалась тут неоднократно. Интересно, что еще она знает?

Словно в полусне я слышала, как она кричит на Самюэля, как приказывает мне не двигаться. Через некоторое время матушка Фитч принесла одеяло и – на сей раз – полотняную ленту, которой перевязала мне икру. Стрела лишь задела ногу; рана, или, вернее, глубокая царапина, действительно требовала перевязки, но я по крайней мере не охромела. Однако она сделала этот кошмарный день еще более кошмарным.

Последовало шестичасовое дежавю, скрашенное тем, что запоздалое понимание превратилось в дар прови́дения. У нас с ведьмой произошел почти тот же разговор, что в мой первый визит. От маисовой каши я отказалась, зная, что желудку от нее будет плохо. Когда матушка Фитч дала мне ружейную пулю и вампум, я попросила еще одну бусину и получила ее. Я взмолилась дать мне корсет, потому что я иду в люди, а матушка Фитч остается дома, но та отказала, пояснив, что матушка Григгз придет к ней шить лоскутное одеяло, и негоже при соседке выглядеть распустехой.

– Впрочем, всегда не стесняйся меня спрашивать, – добавила она. – Иногда я смогу его уступить.

По сути, она дала понять, что знает о неоднократности моих посещений. Теперь слова дочери «вы мне уже говорили» обрели смысл. Я решила, что закончу дела в Кембридже и расспрошу матушку Фитч о ее понимании Нитей, как называла их Эржебет. Возможно, из объяснений разных ведьм удастся выстроить доступную нам картину.

Дежавю вернулось, когда дядюшка Григгз бросил на меня тот же осуждающий взгляд. Мы доехали до реки. Паромщик так же ел меня глазами, мальчишки так же плескались в воде. Чуть прихрамывая, с лопатой в руке, я снова прошла по Уотер-стрит до лавки, где Ашер и Дэй спорили о качестве печати. Прежний трюк сработал – удивительно, как спокойно я себя чувствовала, зная, что он мне удастся. Однако, подходя с украденной книгой к бочарной мастерской, я замедлила шаг. У меня было подозрение, что даже если предложить бочару обе бусины (включая ту, что предназначалась на обратный путь), он все равно объявит плату недостаточной. Главная моя беда – отсутствие корсета.

Но по крайней мере я знала, что меня ждет, и это странным образом успокаивало. Я сразу повела себя чуточку развязно и не дала себя облапить, а посулила будущую «щедрость» до того, как бочар начал меня домогаться. Он сразу стал как шелковый, поэтому я получила бадейку быстрее и ушла не в таких растрепанных чувствах, как прошлый раз.

Дежавю продолжалось по дороге к Уотертауну, в роще у ручья и возле валуна. Прежде чем копать, я сняла фартук и обмотала им руку, так что избежала занозы. Мышцы болели после вчерашней работы – тело помнило все, что произошло тогда, хоть я и находилась далеко-далеко в прошлом от вчерашнего дня. И еще меня страшно мучил голод. И нога болела как сволочь весьма ощутимо. Так что мое расположение духа оставляло желать лучшего.

Я снова нашла индейскую мусорную кучу и на сей раз, закончив копать яму, высыпала ракушки на дно, а бадейку поставила на них и забросала землей. Совершенно измотанная и несчастная, побрела я назад к реке, где заплатила за перевоз, так что благополучно избежала разговора с паромщиком. Остаток пути отнял у меня последние силы; я еле-еле заставила себя поблагодарить матушку Фитч и поговорить с ее дочерью. Всякое желание расспрашивать про Нити улетучилось. Впрочем, она повторила вчерашнее предложение, что меня несколько приободрило.

В этот раз ее дочь не сказала: «Вы мне уже говорили». Я сочла это добрым знаком: может, тогда она имела в виду теперешний визит. Больше не потребуется. Хоть бы и впрямь было так, хоть бы двух визитов хватило.

Матушка Фитч отправила меня обратно в ОДЕК. Я очутилась там голой и дрожащей. Кровь на глубокой царапине запеклась, нога распухла. Я, как прошлый раз, прошла процедуру дезинфекции. Тристан без вчерашних победных фанфар отвез нас к дому четы Ист-Ода, где Ребекка обработала мою рану мазью собственного приготовления – смесью современных аптечных антибиотиков и лекарственных трав с ее огорода. Мужчины снова копали на заднем дворе, вернее, Тристан копал, а Фрэнк Ода наблюдал с самозабвенным любопытством школьника, сбежавшего с уроков на бейсбольный матч.

Рано утром Тристан «прислал людей» ликвидировать яму. Они еще больше изуродовали задний двор и устроили дикий грохот, поскольку привезли машину, которая утрамбовывает свежий асфальт при ремонте дорожных ям. Ребекка со вздохом сообщила, что соседи вне себя, хотя сама она больше всего огорчалась из-за огорода. Тристан, разумеется, и не подумал извиниться.