Взлёт и падение. Книга первая. На высоте.

– Вы свободны, – указал на дверь экипажу. – Пока я вас отстраняю от полётов до особого распоряжения.

– У вас есть для этого основания? – изменившимся голосом спросил Васин.

– Я думаю, основания найдутся у членов комиссии. Идите!

– Почему вы отстранили экипаж от полётов? – гневно спросил Шахов Заболотного, когда дверь за экипажем закрылась.

– Потому, что я, как заместитель по лётной подготовке, должен принять меры.

– Вы заместитель по лётной – вот ей и занимайтесь. В данном же случае не было ничего, связанного с лётной практикой. А, потом, я ведь ещё командир отряда и имею право сам разобраться в этом деле.

– Тут случай особый, – возразил Заболотный.

– В авиации особые случаи есть только в воздухе. А на земле – мы люди, каждый со своими недостатками и характером. Я прошу вас отменить своё распоряжение.

– Может, пока всё так оставим? – подал голос начальник штаба. – Комиссия уедет – тогда и летать начнут. А пока пускай отдохнут.

– А, может, и с доски почёта снимем экипаж за то, что он инспектору не понравился? – с сарказмом спросил Шахов.

– Я согласен, надо снять, – не поняв тона Шахова, поддержал Агеев.

Шилов хотел ещё что-то сказать, но, взглянув на Агеева, только махнул рукой. А командир отряда не выдержал.

– Вот вы, Матвей Филиппович, почти всю жизнь просидели на заседаниях и совещаниях, вы, врачеватель человеческих душ. А Васин все лучшие годы в кабинах самолетов провёл, хорошее дело делал. И хорошо делал. И до сих пор делает. Так за что же его, отличника Аэрофлота, с доски почёта снимать? Люди-то вас поймут? Вы-то, как замполит, должны критически мыслить? И, кстати, защищать своих людей.

– Что касается экипажа, то это, прежде всего, ваши люди, Владислав Дмитриевич. И вели они себя не лучшим образом. И, судя по всему, здорово слетались, – добавил с заметным ехидством.

Шахов несколько мгновений удивленно и даже как-то растерянно смотрел на Агеева, словно не узнавая, потом усмехнулся и, отвернувшись к окну, тихо произнёс:

– И откуда только в последние годы в авиации столько посторонних людей взялось?

Агеев, побледнев, встал и вышел из кабинета. За ним, укоризненно покачав головой, старческой шаркающей походкой последовал Шилов. Заболотный тоже направился к двери, но остановился:

– Вы, Владислав Дмитриевич, кажется, сказали сегодня много лишнего.

– Сказал то, что думаю. А вот вы, Заболотный, к сожалению, не сказали своего командирского слова. И решение ваше отстранить от полётов экипаж – ошибочное. Для лётчика нет больнее наказания. Вы это учли? Ведь с людьми нам работать, а не этому инспектору. Послушайте меня, Заболотный: я старше вас и имею право сказать, что одними жёсткими приёмами вы у лётчиков никогда, я подчёркиваю, никогда авторитета не заработаете. А ведь мечтаете об этом. А командир, не пользующийся у подчинённых авторитетом и уважением – для них не командир. Вы должны это понимать, если желаете плодотворно работать на своей должности.

– А вы должны понять, Владислав Дмитриевич, что сейчас, в эпоху перестройки, требования к лётчикам неизмеримо возросли, – после некоторого раздумья ответил зам. по лётной. – А ваша точка зрения основана на старых представлениях и требованиях, зачастую панибратских.

«Эко его в академии вымуштровали, – подумал Шахов. – Ещё ничего полезного для предприятия не сделал, а демагогии уже научился. И ниже пояса норовит ударить. Но, похоже, он законченный дуб. Такие не исправимы. С этим надо или смириться, или выгонять, или самому уходить»

– Мои требования не на панибратстве основаны, а на уважении к людям и их работе, – возразил он. – А право наказывать людей, как и требовать с них, надо заслужить. Да, Заболотный, заслужить! Ты же на своей должности пока себя ничем не проявил. И ещё: требования, как и наказания, должны быть разумными. Когда ты, будучи командиром Ан-24, выкатился в Сургуте, я отстаивал тебя перед инспекцией, помнишь? А почему? Может, ты мне нравился больше других? Нет. Просто нельзя человека наказывать за недостаток опыта. И только поэтому тебе не отрезали талон нарушений. Да ты там ничего и не нарушал. Но ведь по нашим порядкам отрезали бы тебе талон и не поморщились.

Шахов перешёл со своим начальством на «ты». Он мог себе это позволить наедине, ибо когда-то Заболотный начинал работать в этом же отряде вторым пилотом, когда он, Шахов, был уже заместителем командира отряда.