Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

Положение правительства как настоящего хозяина питерской банковской группы проявилось и в другом громком деле. Минфин давно выражал обеспокоенность тем, как в банках проходят общие собрания. Многие правления, ориентируясь на правительственные потребности, часто игнорировали интересы рядовых акционеров; в чём-то это напоминало отношение к мелким вкладчикам в банкирских конторах. Собрания акционеров проходили скоротечно, по заранее подготовленным сценариям; появились даже так называемые патентованные акционеры, которые кочевали с одного заседания на другое, получая плату за нужное выступление, выход, реплику и т. д.[1925] Власти решили встряхнуть банковское сообщество: Петербургский окружной суд по предложению Минфина в начале 1914 года вынес постановление об отмене итогов общего собрания акционеров Сибирского торгового банка. Суд признал недействительными выборы правления, совета и ревизионной комиссии, посчитав процедуры не соответствующими уставу и не обеспечивающими права всех акционеров. Это постановление имело далеко идущие последствия: отчёт правления и решения по дивидендам потеряли свою силу, подвисли многомиллионные договоры[1926]. В результате меньше чем за два месяца было подготовлено и проведено новое собрание — на сей раз с тщательным соблюдением всех процедур и с обязательной фиксацией в протоколе всех прозвучавших мнений, включая критические; все материалы были опубликованы в прессе[1927]. Заметим, что «взбучка» Сибирскому банку последовала вскоре после того, как власти пришли ему на помощь, в очередной раз нейтрализовав И.П. Мануса, который, опираясь на собранный с рынка пакет акций, пытался проникнуть в состав правления[1928].

Причём правительство относилось ко всем банкам достаточно ровно. Это подтверждает выявленный эпизод с мощным Азово-Донским банком. По каким-то причинам там сократили кредит одному из своих отделений, где прекратили учёт векселей, из-за чего в торгово-промышленной жизни Феодосии, Александров!®, Бахмута начались трудности. Б.А. Каменке указали: если он пользуется ресурсами Госбанка, ему «подлежит со своей стороны придерживаться такой же политики по отношению к своим провинциальным отделениям»[1929]. Показателен и другой случай. Когда глава Русско-Азиатского банка А.И. Путилов направил в Минфин руководителя одной дальневосточной хлебной компании (банк являлся её крупным акционером) для решения таможенных нюансов, крупному дельцу не преминули деликатно указать на его недостаточное знакомство с подобного рода вопросами[1930]. В другой раз Путилов и глава Сибирского торгового банка М.А. Соловейчиком провели целенаправленную скупку акций Российского общества пароходства и торговли, оформив их на своих доверенных лиц. На общем собрании РО-ПиТ 1915 года выяснилось, что контрольный пакет стратегической компании перешёл в руки банков. Представители Морского министерства и Министерства торговли и промышленности решили разобраться, как это могло произойти. Глава Минторгпрома князь В.Н. Шаховской информировал правительство, что банки по собственной инициативе увеличили свою долю в РОПиТ с 4 до 11 тысяч акций при общем числе 20 тысяч[1931], это означало доступ к распоряжению имуществом общества стоимостью свыше 100 млн рублей. Член правления адмирал Нилов — приближённое к Николаю II лицо — взялся проинформировать императора. И вскоре министр финансов П.Л. Барк предупредил Путилова о серьёзных последствиях[1932]. После чего Сибирский торговый банк согласился депонировать скупленные ценные бумаги в Минфине «с предоставлением ему всецело права голосования по означенным акциям в общем собрании акционеров»[1933]. Кроме того, Соловейчик оправдывался, что их не так поняли и никаких амбиций, кроме выгодного помещения средств, они не преследовали[1934].

Такое хозяйское отношение к банкам не было случайным: по мере расчистки столичных кредитных структур власти приступают к их мощнейшему денежному накачиванию. Так, за 1913 год ссуды, выданные Госбанком частным финансовым организациям, достигли небывалого объёма: только учёт по ссудным операциям определялся цифрой в 1 млрд рублей[1935]. Причём львиная доля средств шла именно в питерскую группу, что подтверждает такой факт: по своему потенциалу Петербургская контора Госбанка оставила далеко позади другие территориальные подразделения: например, в 1911 году её обороты составляли 820 млн рублей, тогда как вместе взятые показатели 25 контор и отделений развитого экономически юго-западного региона не доходили до 800 млн[1936]. Госбанк на постоянной основе снабжал деньгами питерские финансовые структуры траншами на 100–150 млн. Например, весной 1913 года поступило 134 млн рублей: подавляющая часть досталась Русско-Азиатскому, Петербургскому международному, Сибирскому торговому, Азово-Донскому банкам[1937].