Взлет против ветра

— Комиссар! — улыбаясь, восклицал Клепиков в минуты доброго к нему расположения. — Не самое главное быстро овладеть новым типом истребителя. Все придет в свое время. Вы же и так отлично разбираетесь в вопросах летной подготовки. Самое первое ваше дело — помочь каждому летчику стать асом. Если мы дружно возьмемся — полк будет передовым во всей Группе войск.

Болотов часто бывал строптив и неоправданно горяч. Если ему казалось, что он во всем разобрался и принял верное решение, никакие авторитеты воздействовать на него не могли.

— Моральный кодекс советского офицера везде одинаков, — сказал Болотов, — в каком бы роде войск он ни служил. А мы сплошь и рядом его нарушаем, идем на непростительные поблажки. Разве можно было так рано выдвигать на старшего летчика лейтенанта Баталова? Почему выдвинули? Потому что он генеральский сынок! Да! Вот и результат скороспелого выдвижения, против которого я возражал, но остался в одиночестве. Первая сложная ситуация — и он со спокойной совестью погубил реактивный самолет. Мы девчонку-продавщицу сопливую судим за растрату в двести рублей, а тут какие деньги ушли в землю. А! Короче говоря, я буду настаивать на принятии самых крутых мер.

Клепиков тяжко вздохнул и отчужденно посмотрел на Болотова.

— Не торопитесь, майор. Я с Аркадием Баталовым не позволю поспешно расправляться. Сам решу, когда комиссия окончательно установит причины аварии.

Болотов придвинулся вместе со стулом к подполковнику, меж колен сцепил ладони.

— И офицерское собрание, может быть, запретите?

— Какое еще? — оцепенело спросил Клепиков.

— Наше, полковое, — усмешливо ответил майор. — И с повесткой дня: «О морально-волевых качествах советского летчика».

Клепиков сурово свел брови:

— Просклонять лейтенанта Баталова хотите?

— Зачем же? — невинно улыбнулся Болотов. — Будем на самой широкой и принципиальной основе этот вопрос обсуждать. Ну а уж если кто захочет о ночном полете лейтенанта Баталова высказаться — милости просим. Запрещать не будем. Послушаем глас народа, так сказать.

Взяв себя в руки, Клепиков вдруг широко улыбнулся:

— Согласен, замполит. Послушаем. А теперь не мешай, буду к занятию по аэродинамике готовиться.

Пробыв двое суток в профилактории, Аркадий явился в полк в тот самый бойкий час, когда летный состав, завершив дневные полеты, успел уже наводнить просторный зал столовой. Под сводчатым потолком с двумя широколопастными вентиляторами все столйки были заняты. Одно лишь место пустовало — рядом с командиром эскадрильи капитаном Силиным, летчиком опытным, но очень язвительным и задиристым человеком, беспощадным ко всем чужим слабостям. Искоса посмотрев на худое, обветренное лицо Силина с тонкими, косо подбритыми височками, Аркадий вспомнил, как недружелюбно встретил тот его выдвижение на должность старшего летчика. В этой же летной столовой, так, чтобы услышал близко от него сидящий Баталов, Силин тогда громко сказал:

— Ребятушки, чудо-дело наш двадцатый атомно-космический век. Все в нем можно. И старшим летчиком моментально стать. И звание досрочно получить, как в сказке. Где бы мне отличный полчок получить? Уж я бы им покомандовал.

Сейчас Баталов решил было выйти из столовой, но Силин его заметил и сделал издали неопределенный жест.

— Чего стоишь? В ногах правды нет. Это на Руси задолго еще до нашего рождения говорили.

Аркадий подошел и сел — не отказываться же. Силин посмотрел на него холодными, непроницаемыми глазами.

— Как здоровье?

— Ничего, товарищ капитан.

— Ничего — это пустое слово, — проворчал капитан. — Борщик сегодня ароматнейший. Одно удовольствие его вкушать на территории ГДР, сразу мысли о родной земле возникают самые патриотические, как в докладе у нашего замполита Болотова.

— Что это вам дался наш замполит? — удивился Аркадий.

Тонкие губы Силина презрительно покривились:

— Наивное дитя. Еще ничего не знаешь?

— О чем?

— Будешь после обеда из столовки уходить, рекомендую объявление у входа прочитать. — После этих слов Силин еще ниже склонил свою лохматую голову над тарелкой. Обед прошел в полном молчании.

Почуяв недоброе, Аркадий не решился выходить из столовой вместе со Есеми. Умышленно задержался за вторым и потянулся к выходу, когда зал почти опустел. К доске объявлений был прислонен деревянный, загрунтованный белой краской щит, на котором обычно сообщалось название кинофильма, идущего в Доме офицеров. Аркадий увидел на щите броские красные буквы: «Состоится офицерское собрание. Повестка дня: «О морально-волевых качествах советского летчика». Начало в 19.00».

Он стоял с непокрытой головой, тиская в руках новенькую фуражку с лакированным козырьком. Чья-то рука опустилась на плечо. Обернулся и встретился с прищуренными глазами Андрея Беломестнова. Плечом к плечу стояли два молодых парня перед объявлением. Долго молчали.

— Ты как полагаешь, Андрюша? Мне выдадут? — мотнул Аркадий растрепанной ветром прической в сторону объявления.