Взлетная полоса

— А вот за это твое право можно и поднять! — сказал отец и добавил: — По последней. А то в самом деле увлеклись, в голову ударяет. Сколько на ней, проклятой, людей сгорело!

— Мне-то чего бояться! — пошутил Валерий. — Своя пожарная команда рядом.

— Слышал, за что тост? — с нажимом спросил отец.

— Батя, усек, — так же шутливо сказал Валера. — Тост за командира. За товарища старшину. Галочка, за тебя! Чтоб старшина ты была у меня по всем правилам!

Хоть случай и торжественный, но выпил Валера, по-моему, все-таки лишнего.

В этот раз провожать Галю пошел не я, а Валера. Мама, правда, сказала, что в таком состоянии ему лучше бы остаться дома, но брат лишь усмехнулся.

— Что, пьян? Ничего, сегодня мне разрешается. И кто сказал, что пьян? Извиняюсь, ни в одном глазу.

Возвратился Валера минут через двадцать, и я удивился, что так скоро. Упражнение по английскому приготовить я еще не успел и, сидя за письменным столом, не прислушивался, что говорили в другой комнате. Лишь когда открылась дверь, услышал недовольный голос Валеры:

— Не надо на меня, батя, танком идти. Она гордая, а я что, не человек? Тоже могу обижаться.

— Тебе-то на нее обижаться нечего.

— Ладно, батя, сами попробуем развязать узелки.

Валера закрыл за собой дверь, и я вопросительно взглянул на него, как бы предлагая продолжить разговор. Но брат говорить о Гале не захотел. Постоял с минуту над моим «черным списком» и усмехнулся, шевельнув пышными метелочками усов.

— Самовоспитанием занимаешься. Дело знакомое. Давно висит?

Я сдержанно ответил:

— Почти месяц.

— Скоро снимешь.

— Почему?

— Надоест.

— Ну зачем ты так? — с горячей обидой сказал я. — Еще не знаешь ничего, только приехал, не увидел, не разобрался, и сразу — «надоест».

— А сам-то чего в бутылку полез? Нервные все какие… Я это к чему? Не такие вот плакатики и обещания человека формируют, а неумолимые железные обстоятельства.

— Интересно, — тотчас возразил я, — по-твоему, выходит, что человек должен скрестить на груди руки и покорно ждать обстоятельств? А воля его? А желание что-то, изменить в себе, улучшить? Это, значит, бессмысленно?

Валера смотрел на меня с удивлением.

— Старина, а ты, вижу, подрос. Рассуждаешь. Ишь, подковался. Как в школе дела?

— Нормально.

— А все-таки?

— Редактором выбрали. В учкоме кручусь. На той неделе мини-стадион закончили.

— Что это за военный объект?

Я улыбнулся.

— Спортивный объект. Для малышей. Прямо в холле, помнишь, там, где пальмы в кадках стояли? Там и наш первый «Б» рядом когда-то был.

— Как же, помню, помню, — засмеялся брат. — Ты там Иринку свою целовал. Начинал ты хорошо. А как сейчас с этим делом?

Я, кажется, покраснел, поспешил добавить:

— Зарядку теперь каждый день делаю. Ты ведь грозил, что в проруби искупаешь. Да, показать, какую модняцкую кепочку привезла мне Галя из Венгрии?

Кепку со шнуром Валера одобрил:

— Мальчишки от зависти подохнут.

— А рассказывала Галя — туристической путевкой ее наградили как лучшую работницу? Всех обогнала в соревновании. И качество хорошее дает. Ее продукцию даже контролер не проверяет. Вот как работает!

— В бассейн ходишь? — спросил Валера.

Я ответил про бассейн и снова вернулся к Гале — про ее восемнадцать прыжков с парашютом напомнил. Валера и на прыжки не среагировал. Может, и без меня знал. А я почему-то упорно добивался, чтобы он все же заговорил о Гале.

— Правда, красивую прическу сделала? К твоему приезду. Специально.

И Валера наконец сказал:

— Ждала, значит.

— А писем как твоих ждала! Эх, Валера, она так любит тебя!

— Ну-ну! — нахмурился брат. — Что за слова? Ты-то что смыслишь в этих вещах?

— Как что! Сам сейчас напомнил: еще в первом классе целовался. А теперь уже скоро пятнадцать. В феврале.

— А хоть и пятнадцать!

— Ромео и Джульетта в каком возрасте полюбили?

— Классикой ты меня не дави. Тоже, Ромео! Давай-ка лучше закругляйся. Что у тебя там? Инглиш? Вот и дописывай. Ложиться пора.

Пока я заканчивал упражнение, Валера стоял перед шкафом и рассматривал на полках книги. Потом сдвинул в сторону тяжелое стекло и достал фотографию, где они были сняты с Галей вдвоем. Он подержал фотографию в руке, вздохнул и поставил на место.

«Неужели разлюбил?» — со страхом и обидой подумал я.

Отношения, которые складывались у брата с Галей, волновали меня чрезвычайно. Галя мне очень нравилась, я считал ее своим другом, хотя и была она старше на целых пять лет. Вернувшись на другой день из школы, я не застал Валеру, была одна мама. За обедом, как бы невзначай, я спросил: не показалось ли ей, что Галя чем-то была вчера недовольна? Мама и сама переживала из-за их размолвки, да еще в первый же день возвращения Валерия. Отделываться от моего вопроса какой-нибудь пустой фразой не стала — подтвердила: действительно он переменился к Гале, и та это чувствует.

— Жаль, — добавила мама. — Галя прекрасный человек, цельный, преданный, лучшего друга не найти. Но, даст бог, все уладится. Кто в молодости не делал ошибок.

— Если Валера обидит, она не простит, — сказал я, почему-то убежденный, что именно так Галя и поступит.