Взлетная полоса

Ночь стояла тихая, безветренная. Но небо все же заволокло облаками. Звезд почти не было видно, и горизонт тоже начал отбеливать позднее обычного. До озера шли кустами, потом по лугу теми же стежками, по которым ходили еще в далеком детстве. Они не прошли и половину пути, а Занда уже побывала в воде и, мокрая, вернулась встретить их. Она же первой прыгнула в лодку. Сергей сел за весла. Владимир столкнул лодку с берега. Плыли без лишнего шума. Вода в озере была теплой, казалась в темноте густой и застывшей.

Сергей высадил в шалаш Владимира и поплыл дальше.

-- Ни пуха ни пера! -- напутствовал его Владимир.

-- Пошел к черту! -- как требовала того примета, ответил Сергей и налег на весла. Минут через десять он, с ходу вогнав лодку в камыш, тоже был в укрытии. Однако высаживаться на островок, как Владимиру, ему и думать было нечего. Островок тонул, едва на него ступала нога: Так что ему предстояло стрелять прямо с лодки. Сергей зарядил ружье и затаился. Было еще темно и так тихо, что даже слабые, в отдалении родившиеся звуки слышались совершенно отчетливо. Гудели комары. Плескалась рыба, то играя, то спасаясь от хищника.

Светать начало примерно через полчаса над противоположным берегом, в заозерной стороне. Сначала край неба там едва посинел. Потом синь будто бы размылась. Горизонт посветлел и чуть видимо зарумянился. Но облака висели плотно. И солнце так и не пробилось сквозь их махровую пелену. Немного погодя румяна пропали, а светлая размоина стала шире и вытянулась далеко за пределы озера. На ее светлом фоне сразу же обозначился округлыми шапками осин и острыми шпилями елей лес. И выплыли снова из былинного небытия шатры стогов, сметанных на заливном лугу, и покосившиеся, давно уже потерявшие всякий цвет купола церквушки в заозерном селе: Все это до самых мельчайших деталей было знакомо Сергею еще с детства. И десять, и пятнадцать, и, наверно, сто лет назад так же чернел над этим озером лес; так же косили земляки Сергея в низинах, за озером, траву и сметывали ее в стога; так же студено и прозрачно было озеро; таким % умиротворяще спокойным висело над ними небо, порой бездонно голубое, чаще затянутое хмурыми тучами, а еще чаще синее, с медленно, будто нехотя проплывающими над этим озером снежными облаками. Окружающий мир дышал покоем. Он не спал, не замер, этот мир. Он весь был полон жизни -- шевелений, шорохов, всплесков, посвистывания, покрякивания. Но все эти звуки не только не нарушали всеобщего покоя, а, наоборот, лишь усиливали его ощущение. Он был властным, этот покой. Он заполнял душу, проникал в каждую нервную клетку, успокаивал и в то же время будил широкие и глубокие, под стать раскинувшейся вокруг озерной глади, мысли и чувства.

Мыслей было много. Одни еще злей разжигали в нем обиду, другие -сегодня их почему-то было больше, и звучали они убедительнее -- настойчиво успокаивали. Ведь если бы Александр Петрович не был так категоричен, он мог бы напомнить ему, что вообще-то попал в КБ и стал конструктором почти случайно, лишь в силу определенных обстоятельств. Что он, по всем своим данным, прирожденный исследователь, способный аналитик и его место, конечно, не столько за кульманом, сколько в лабораториях научно-исследовательских институтов. И стало быть, не было в том ничего плохого, если его в какой-то момент снова вернули к тому, с чего он начал свой путь. Ведь защититься ему все равно было надо! А сделанная им последняя работа разве не стала еще одним убедительным доказательством того, что он для этого давно уже созрел? Но беда, а вместе с ней и обида в том, наверное, и состояла, что Кулешов почему-то не посчитал нужным вдаваться во все эти рассуждения и подробности, а отбарабанил ему свое решение, как в былое время Семин давал приказ с вышки -- коротко и ясно: выдвинуться на огневой рубеж и поразить цель. Были и другие мысли, которые в основном тоже успокаивали, но которые Сергей просто не успел переварить, так как Занда между тем делала свое дело и подняла уток. Они с шумом взлетели. Сергей услыхал их недовольные голоса, торопливое хлопанье крыльев и сразу забыл обо всем на свете. Он пригнулся к борту лодки, стараясь разглядеть птиц на фоне зари. И увидел их: трех кряковых и двух чирков. Стайка, описав в воздухе полукруг, полетела над озером. От Сергея они пролетели метрах в ста. Стрелять по ним было далеко. Но от Владимира они были совсем близко. Он выстрелил раз и почти сразу же второй и выбил этим дуплетом одну утку из стайки. Едва гул выстрелов раскатился за берега, утка тяжело ударилась о воду. И тотчас Владимир заторопил Занду: "Занда! Подай! Быстро подай!"

Стало светло. Уже отчетливо виделись берега. Послышался перезвон колокольцев и мычание коров. К озеру, на заливные луга, из окрестных сел погнали стада.