Взлетная полоса

Минут через пять к посту подъехала машина. А еще минут через b`($f bl Юля и Кольцов были на Садовой улице. Хозяйка уже спала. Свет в ее окнах давно был потушен. Юлю это несколько озадачило. Но Кольцов мигом успокоил ее:

-- Я знаю тут все наизусть. Ключ у вас?

-- В тайнике.

-- За трубой?

Юля кивнула. Кольцов быстро нашел ключ, открыл дверь.

-- Вот вы и дома. Располагайтесь, -- жестом пригласил он Юлю в дом.

Вы меня не оставляйте, -- попросила Юля. -- Я, признаться, днем и осмотреться-то хорошенько не успела, где тут что:

-- Пожалуйста, покажу, -- с готовностью согласился Кольцов.

Они зашли в комнату. Кольцов включил электричество.

-- Первым делом я хочу вымыться, -- сказала юля, осматривая вымазанный в грязи комбинезон.

-- Придется греть воду:

-- Не надо. Великолепно обойдусь холодной.

-- Где же вы будете мыться?

-- В саду

-- Да ведь холодно, Юлия Александровна!

-- Эх вы, мужчины! -- улыбнулась Юля. -- Берите полотенце и идите в сад. И ждите меня. Я следом за вами.

После яркого света комнаты в саду Кольцову показалось особенно темно. Но скоро он пригляделся. Из бокового окна в сад через занавеску падал желтоватый луч. Кольцов разглядел тропу, прошел к сараю, заглянул в бочку. Она была полна воды. Хозяйка собирала ее здесь для того, чтобы она за день могла нагреться, и вечером перед самым заходом солнца поливать цветы. Кольцов сунул в бочку руку . Воду нельзя было назвать теплой. Но она не была и холодной. Тут же, на скамейке, Кольцов нашел и ковш. Он зачерпнул из бочки и услышал за спиной голос Юли:

-- Ну вот и прекрасно:

Кольцов обернулся. Юля стояла в полосе света в халате и босиком, держа в руке туфли.

-- Юлия Александровна, вы простудитесь! -- воскликнул он.

-- Вы считаете, что здесь холоднее, чем в вашем болоте? -- усмехнулась Юля.

-- Но босиком-то, босиком-то зачем?

-- Люблю, -- просто ответила Юля. -- Ну так где вода?

-- Вот: -- указал Кольцов на бочку.

Юля сняла халат и осталась в комбинации.

-- Поливайте, -- сказала она и взяла мыло.

У Кольцова на щеках выступил румянец. Он давно уже понял, что Юля очень проста в обращении, но такой бесцеремонности не ожидал. А больше всего не ожидал так близко увидеть перед собой ее полуголое тело. Кровь ударила ему в голову. Он не мог понять, что все это означает: обычная непринужденность или откровенное желание подразнить его: А Юля как ни в чем не бывало поставила на скамейку ногу, густо намылила ее и снова обернулась к нему:

-- Что же вы? Воды жалко?

Он поспешно вылил ей на ногу ковш.

-- Какое блаженство! -- сказала она и начала намыливать другую ногу.

Кольцову казалось, что он чувствует исходящее от нее тепло. Кожа у Юли была блестящая, словно мраморная. Ногти на ногах покрыты темным лаком. Смыв пену, Юля ловко вытерла ноги полотенцем. Потом распустила волосы, несколько раз пропустила их сквозь пальцы рук и с облегчением вздохнула:

-- Кажется, можно и не мыть. Вымазать не успела. -- Кольцов смотрел на нее как завороженный. А Юля не торопясь вымыла плечи, руки и спросила: -Сколько времени?

Кольцов взглянул на часы.

-- Три, -- ответил он и вдруг не сдержался, сказал то, о чем думал все время, пока был с ней в саду: -- Вы необыкновенная %-i(- ! Вы очаровательная женщина! Вы само очарование!..

-- А вы знаете, -- сказала она, -- я, пожалуй, хочу есть. Хорошо бы после такого купания выпить чаю и съесть бутерброд с ветчиной.

-- Я мигом организую! -- обрадовался Кольцов тому, что ему не придется так быстро от нее уходить, хотя совершенно не представлял, где и что он найдет в такой поздний час.

-- У меня все есть, -- выручила Юля. -- Идите в дом и приготовьте, пожалуйста.

Кольцов проворно взбежал по ступенькам крыльца, зашел в комнату. На столе в прозрачной хлорвиниловой сумочке лежали продукты. Кольцов достал ветчину, колбасу, масло, две московские булки, сыр, нашел коробочку с дорожными пакетиками чая, кипятильник, изящную серебряную ложечку, стакан с подстаканником, соль, сахар и даже тюбик с горчицей. Он выложил все на стол и подумал, что Юля неплохо умеет собираться в дорогу. Он налил в стакан воды, включил кипятильник, нарезал булки, намазал их маслом, положил на масло ветчину, и хотя сам в этот момент испытывал необычайный, просто волчий аппетит, все его мысли были заняты только Юлей. Она стояла у него перед глазами -- стройная, нежная, притягательная. У него руки начинали дрожать, когда он думал о том, как сейчас войдет в дом, сядет за стол напротив него -- и он снова увидит ее малахитовые глаза, распущенные волосы. Юля вошла, мельком взглянула на его приготовления, улыбнулась и остановила на Кольцове долгий, пристальный взгляд. Он смутился под этим взглядом, спросил:

-- Что-нибудь не так?

-- Вам, кажется, повезло больше, чем мне, -- заметила она.

-- А, да, -- понял он, что имела она в виду. -- Я действительно не промок. Сбросил комбинезон, вымыл сапоги -- и чист.