Взлетная полоса

Дремоту, еще смежавшую веки капитана, как ветром сдуло. Кольцов проворно сел на тахте, заменявшей ему в его холостяцкой квартире кровать, и сбросил с себя простыню, но с тахты не слез. Он подумал не о Фомине, а о Юле. И снова, как наяву, совершенно отчетливо увидел ее перед собой, ее стройные, крепкие ноги, тяжелый жгут волос, легкие, проворные и в то же время несуетливые руки. "Я, кажется, сойду с ума", -- подумал он и снова зажмурил глаза. Но Юля от этого не исчезла, а, наоборот, стала видна еще четче. Он услышал ее голос: "Мы расстаемся всего на несколько часов:" "Надо, непременно надо задержать ее здесь: -- подумал он и только теперь вспомнил о Фомине: -- И зачем я ему понадобился так рано?"

Он встал, открыл дверь, впустил Шульгина. Поздоровался за руку, a/`.a(+:

-- Как вчера добрались?

-- Полный порядок, товарищ капитан, -- доложил Шульгин. -- Танк вымыли. Загнали в бокс.

-- Когда же успели? -- удивился Кольцов.

-- Сразу после подъема. Старшина разрешил, вместо зарядки.

-- Молодцы! А тебя кто послал?

-- Лейтенант Аверочкин.

-- Передай, пусть доложит: сейчас буду, -- сказал Кольцов и взял со стула бриджи. Собрался он быстро. На ходу заглянул в холодильник. Выпил пару сырых яиц, заел круто посоленным куском хлеба и направился в штаб. По дороге представил, как встретит его сейчас Фомин. Большой фантазии для этого не требовалось. О случившемся на стрельбище наверняка знал уже весь полк. И как ни оправдывайся и что ни доказывай, а виноват во всем этом, конечно, был он, Кольцов. Исходя из этого, как говорится, по заслугам полагалась и честь:

"В мастерскую так в мастерскую", -- уже почти смирился он, и перед его глазами опять встал Фомин, сердитый, почему-то всклокоченный, хотя в жизни подполковник всегда был причесан самым аккуратным образом.

Кольцов решительно открыл дверь кабинета командира полка и, переступив порог, остановился. В кресле возле маленького столика, за которым Фомин обычно принимал своих заместителей, сидела Юля, а рядом с ней стоял Фомин и очень старательно наливал в ее чашку из фарфорового кофейника кофе. Чего-чего, но увидеть это Кольцов не предполагал даже во сне. Почему-то никак не укладывалось в голове, что Юля очутилась здесь раньше его. Ведь ее-то никак не могли вызвать. Значит, пришла сама: И откуда этот кофейник с выгнутым носиком, с синим рисунком на бледно-синему, может быть, даже майсеновскому фарфору?

Кольцов доложил о прибытии. А Фомин как ни в чем не бывало гостеприимно предложил:

-- С нами чашечку кофе. Наверное, ведь не завтракали?

-- Благодарю! -- Кольцов, повесив фуражку на вешалку, подсел за столик.

Юля приветливо улыбнулась, молча кивнула головой. Кольцов тоже кивнул.

-- Клади сахар, -- предложил Фомин. И, посмотрев за окно, сказал гостье: -- Дождь будет. Не к дороге:

-- Ничего. Поеду. Все ясно, -- сказала Юля. -- Дома дел тоже не перечтешь.

-- Ну а за эту историю, я думаю, вы нас простите, -- мягко улыбнулся Фомин.

-- Я как на фронте побыла, -- засмеялась Юля. -- И не испугалась. Правда? -- взглянула она на Кольцова?

-- Правда, -- глухо ответил Кольцов.

-- Но вы знаете, -- снова перевела взгляд на Фомина Юля, -- очень может быть, что через неделю я опять к вам нагряну. Так что приборы не демонтируйте.

-- Милости просим, -- расплылся в улыбке Фомин. -- Все сохраним как есть.

-- И наверняка не одна, -- добавила Юля.

-- Тем более будем рады! Места всем хватит. Разместим.

-- Вы уезжаете? -- не выдержал Кольцов.

-- Да, поговорила сегодня с Москвой и решила: надо ехать.

-- Но мы же хотели провести еще ряд экспериментов!

-- Не стоит, Сергей Дмитриевич, мне картина ясна, -- просто ответила Юля.

-- Напрасно, -- с сожалением проговорил Кольцов. -- Мне казалось, что дополнительные данные не помешали бы вам для доклада.

-- Не помешали бы, -- согласилась Юля. -- Но я подумала и пришла к выводу: надо еще кому-то из наших специалистов "Сову" показать в деле. Одного моего мнения, при любых данных, сейчас уже недостаточно. Надо сделать так, как я только что сказала Виктору Qтепановичу: сюда должны приехать два-три наших инженера. Вы меня поняли?

-- Я давно вас понял, -- буркнул Кольцов.

-- Я тоже думаю, что Юлии Александровне виднее, как следует поступать, -- заметил Фомин.

Юля допила кофе, поставила чашку на стол, встала. Сказала, обращаясь к Кольцову:

-- А если вы меня проводите, буду очень рада.

-- Конечно! Обязательно проводит! Какой может быть разговор?! -- с готовностью ответил за Кольцова Фомин. -- Давай-ка, Сергей Дмитриевич! Берите мою машину. А я сейчас дам команду, чтобы обеспечили билет. Вам, очевидно, в мягком?

-- Если удастся.

Юля попрощалась с Фоминым, поблагодарила его за заботу и вышла из кабинета.

На какое-то время Кольцов остался наедине с Фоминым. Но и этого времени вполне хватило, чтобы Фомин снова стал таким, каким Кольцов знал и видел его всегда. Взгляд командира полка, как и прежде, стал строгим, проницательным.

-- Если и на этом, финальном, отрезке вашего совместного пути случится хоть что-нибудь, я вас не в ремонтную мастерскую, а в хозвзвод отправлю. Понятно? -- чеканя слова, предупредил он.