Взломать графа

Его черты страшно исказились: лицо сперва сжалось, как стиснутый в кулаке платок, так что одна морщина наползла на другую. Потом он распахнул рот, обдав вонью гнилых зубов… и пронзительно, на одной ноте, закричал. Шарахнулся назад, отчаянно, будто мельница, замахал руками и… полетел вниз, всем телом колотясь о крутые каменные ступени. Раздался хруст… и он замер у подножья лестницы: шея вывернута, как у сломанной разъяренным кукольником марионетки. На лице застыло выражение запредельного ужаса.

Я метнулся обратно в нишу, и снова затрясся. Боже! Папенька… маменька… я человека убил!

— Это что ж? — управляющий качнул крюк, чтобы хоть через плечо глянуть на лежащее у лестницы тело. — Он… мертв?

На миг в подвале воцарилась тишина, а потом мистер Гольцов опрокинулся на каменный пол и извиваясь, пополз к тесаку.

— Освободите меня немедленно! — завопил управляющий.

— Замолчите! — рявкнул мистер Гольцов, пытаясь пристроить связанные руки над лезвием. — А впрочем, кричите! Вас же тут вроде как пытают…

После этих слов управляющий немедленно замолчал и только смотрел как мистер Гольцов возится, пытался перепилить свои путы. Лезвие царапнуло стягивающий запястье ремень… прошлось по живой коже… снова ремень… и снова длинный алый порез располосовал русскому секретарю руку… Лезвие раз за разом соскальзывало, кровь сочилась, пропитывая манжеты. С губ его то и дело срывались стоны, но он пилил… пилил… И вдруг тихое — банг! И туго натянутый ремень лопнул!

Мистер Гольцов откатился, прижимаясь лицом к камню и хрипло дыша. Управляющий шевельнулся, крюк под потолком глухо брякнул. Мистер Гольцов тяжело перевалился на спину… и постанывая, принялся разматывать веревки окровавленными руками.

— Освободите же меня, наконец! — прошептал управляющий.

— Вот теперь уж верно помолчите! — огрызнулся Гольцов, наскоро обматывая окровавленные запястья обрывками собственной рубашки. С трудом поднялся на колени… выдохнул… подобрал тесак, и покачиваясь, двинулся к управляющему.

— Эй… сэр… вы поосторожнее… — управляющий снова шарахнулся, точно передумал освобождаться.

— Стойте спокойно, сэр! — мистер Гольцов приподнялся на носках и принялся пилить веревку.

— Ф-ф-уххх! — веревка чвякнула под лезвием тесака — управляющий едва не свалился наземь. Тут же подскочил и со всех ног кинулся к лестнице.

— Стой! — русский секретарь прыгнул к нему на плечи, заставив споткнуться и рухнуть на колени рядом с мертвым сморчком.

— Что вы дела…

— Тихо! Хотите снова на крюке повиснуть? А если там кто за дверью? Что-то ж стучало? — Гольцов окинул лестницу подозрительным взглядом.

Но меня не увидел.

— Вы думаете, сэр… — дрожащим голосом начал управляющий.

— Что отсюда надо выбираться. Но осторожно. — Гольцов собирал с козел ножи, торопливо рассовывая их за пояс и в карманы сюртука. Один он протянул управляющему.

— Я человек мирный! — испуганно пряча руки за спину, пролепетал тот.

— А они — нет. — русский секретарь указал кончиком ножа на лежащее у лестницы тело.

Управляющий только глухо застонал, схватил нож, выставил его перед собой… и зажмурил глаза. Мистер Гольцов поглядел на него с сомнением, потом встряхнул головой, так что не стянутые как обычно, лентой, волосы его рассыпались по плечам, подобрал тесак дядюшки Ранта и двинулся к лестнице. Заслышав шаги, управляющий приоткрыл один глаз, и кинулся следом.

У лестницы Гольцов остановился, поглядел на изломанное тело, пробормотал:

— Что же ты там увидел?

…Заставив меня лишь сильнее вжаться в камень, молясь, чтоб тьма и слабые блики факела укрыли меня.

…переступил через тело. Управляющий постарался обойти труп, испуганно косясь на расплывающуюся вокруг головы сморчка темную лужу, и елозя задом по каменной стене.

— Держитесь за мной! — скомандовал мистер Гольцов, набрасывая полу своего сюртука на засов и медленно, бесшумно отодвигая его. Также медленно, по полдюйма, приоткрыл дверь и прижался глазом к щели.

— Ну что там, что? — нервно прошептал управляющий.

Дремлющий на табурете у двери громила поднял голову… и начал медленно оборачиваться…

Мистер Гольцов прыгнул наружу. Нож в его руке ударил со скоростью змеи… Громила, с неожиданной для такого огромного тела прытью, отскочил в сторону, рыкнул:

— Ах ты ж сморчок поганый, как же ты их выпустил! — и кинулся на Гольцова, выставив пудовые кулаки.