Взор синих глаз

– Разумеется, любая здравомыслящая женщина скорей согласится расстаться со своей сообразительностью, чем с красотой.

– Меня не волнует, что вы взялись произносить сатирические речи и жестоко меня судить. Я знаю, что мои волосы красивы – это все говорят.

– Что ж, моя дорогая мисс Суонкорт, – нежно произнес он. – Я ничего не сказал против них. Но вы знаете, что говорят о красивой внешности и красивых поступках?

– Бедняжка Мисс-Красивые-Поступки представляет собой особу, достойную сожаления рядом с Мисс-Красивая-Внешность в глазах любого мужчины, и вы здесь не исключение, мистер Найт, хотя вам доставляет удовольствие разбрасываться такими обвинениями, – сказала Эльфрида вызывающе. И, понизив голос, она добавила: – Вам не стоило трудиться так и спасать меня, когда мы висели на той скале, раз вы так явно считаете, что моя жизнь не стоит того, чтоб ее спасать.

– Возможно, это вы считаете, что моя жизнь этого не стоит.

– Ваша жизнь стоит любой!

Она подставила ладошку под водопад, и из ее глаз точно так же заструились слезы.

– Вы говорите о моей суровости с вами, Эльфрида. А как вы знаете, вы сами суровы со мной.

– Как это? – спросила она, отрывая взгляд от своего праздного занятия и глядя на него.

– После того как я взял на себя столько хлопот, чтобы достать серьги, которые вам бы понравились, вы отказываетесь принять их.

– Быть может, я бы сейчас приняла; быть может, я хочу их.

– Так примите! – сказал Найт.

И ларец был вынут из кармана и предложен ей в третий раз.

Эльфрида приняла их с удовольствием. Препятствие пало, и подарок, что заключал в себе столько смысла, теперь принадлежал ей.

– Я немедленно сниму эти отвратительные, что сейчас на мне, – воскликнула она, – и надену ваши. Можно?

– Я буду признателен.

Теперь, несмотря на то что это может показаться неправдоподобным и памятуя о том, как далеко эти двое зашли в беседе, мы должны признаться, что Найт еще никогда не дерзал поцеловать Эльфриду. Гораздо медлительнее был он, чем Стефан Смит, в подобных вопросах. Самое большее из того, на что он отважился, оказавшись во власти увлечения, Стефан своими глазами видел в летнем домике. Одним словом, щечка Эльфриды все еще была для него запретным плодом, так что он сказал порывисто:

– Эльфи, мне хотелось бы коснуться вашего соблазнительного ушка. Это мой подарок; так позвольте мне надеть его на вас.

Она призадумалась, приняв вид поощряющего сомнения.

– Стало быть, позвольте мне надеть на вас хотя бы одну?

Выражение ее лица смягчилось гораздо больше.

– Я не думаю, что это будет вполне обычный или правильный поворот событий, – сказала она, вдруг отвернувшись, и вновь принялась подставлять ладошку под струи крохотного водопада.

Окружающую их тишину нарушила птица, что прилетела напиться к ручью. После того как он понаблюдал за тем, как птица погружает свой клюв в воду, обрызгивает себя крыльями и затем взлетает на дерево, Найт отвечал с вежливой бесцеремонностью, которую ей так нравилось слышать:

– Эльфрида, сейчас вы также можете быть честны. Вам бы понравилось то, что я это сделаю, но в очень малой степени, я полагаю, поэтому позвольте мне удалиться немедленно.

– Тогда я буду честной, – сказала она доверчиво и взглянула ему в лицо открыто. Для нее было особенным удовольствием позволить себе маленькую откровенность с ним без всякого страха. – Я не стану возражать, чтобы вы это сделали: мне будет приятно такое внимание. Моя мысль заключалась в том, что будет ли правильным позволить вам.

– Тогда я наряжу вас в них! – воскликнул он, проявляя необыкновенную серьезность из-за такого пустяка – и мгновенно становясь в глазах донжуана крючком для флирта или насмешки, – серьезность, которую можно встретить только у глубоких натур, которые совершенно неопытны в играх с женским полом и которые, из-за своей неопытности, сами по себе представляют награду самую драгоценную из всех, что можно выиграть, а также такая победа дарует самое утонченное уважение, какое только можно получить.

– И вы их мне наденете, – прошептала она без утайки, более не являясь госпожой положения. И тогда Эльфрида наклонилась к нему, отбросила за спину волну своих волос и повернула в сторону свою кудрявую головку. Сделавши это, она по необходимости оперлась ручкою и плечом в его грудь.

Едва она это сделала, как ощущения обоих будто сконцентрировались в точке их соприкосновения. Все то время, пока он прикреплял сережку, Найт дрожал, как юный хирург на своей первой операции.

– Теперь другую, – сказал Найт шепотом.

– Нет, нет.

– Почему нет?

– Я и сама толком не знаю.

– Вы должны знать.

– Ваше прикосновение так меня волнует. Давайте отправимся домой.

– Не говорите так, Эльфрида. Что же это, в конце концов? Чистая безделица. Теперь поверни головку в другую сторону, любимая.

Она была не в силах ему противиться и повернулась в другую сторону; и потом, без какого-либо определенного намерения со стороны обоих, их головы сблизились, и он поддержал ее за подбородок и поцеловал ее.