Читаем Взорвать Манхэттен полностью

Выбравшись на проселок, вернулись к повороту, ведшему в сторону дачных участков. Путь к воротам преграждали «Жигули», неловко съехавшие с обочины и застрявшие задним колесом в канаве. У «Жигулей» стояли двое: подтянутый парень в легкой кожаной куртке и стройная, в блузке и в джинсах, девица. Лица их были скорбны от случившейся оплошности.

Совместными усилиями машину без особенного труда переместили на дорогу.

- Огибал яму, и вот… - пояснил парень Жукову раздраженным голосом. - Пока буксовал, сцепление поджег…

- У меня эстакадка, - сказал Квасов. - Вскарабкаешься, подтянешь нажимную вилку, авось, поможет…

- А где это?

- Дуй за мной.

Пока баулы вносились в дом, включался водопровод и холодильник, парень, снабженный имеющимся у запасливого Гены инструментом, подтянул необходимые гайки, предварительно водрузив машину на сваренную из швеллера горку, приткнувшуюся к палисаднику с живописной налитой калиной и облетевшей сиренью. Девица с интересом наблюдала за его манипуляциями, не произнося, впрочем, ни слова.

- Чего тут делаете-то? - небрежно поинтересовался Жуков.

- Дачу ищем, - ответил парень. - Ну, чтобы купить…

- А чего к осени?

- Так ведь цены дешевле…

- Купи мою, - услышав разговор, предложил, подходя к машине, Квасов. - Отдам практически задаром.

Парень с интересом оглядел высившийся за перекошенной изгородью дом.

- Всего тысяч семь, - проговорил Квасов. - Американской обесценивающейся валютой. И получаете дорожающую собственность. Со всеми причиндалами. То есть: грабли, тяпки, бочки…

- А почему продаешь?

- А на кой мне она? - пожал плечами Геннадий. - Я холостой, все лето по дачам друзей, а эта вон заросла, как могила антихриста… А у вас, глядишь, дети, я правильно понимаю? - вежливо обратился к спутнице парня.

Та принужденно улыбнулась.

- Она глухонемая, - отчужденно пояснил парень.

- Во, как… А красивая! - Квасов оглянулся по сторонам, упорно и судорожно о чем-то раздумывая. - Ну, будешь смотреть хату? - вновь обратился к парню. - Всю мебель оставляю, котел у меня. Дровяной, правда… И подтекает. Но сварщику работы тут - полчаса, было б желание.

- Отчего бы и нет? - покладисто произнес парень. Протянув руку, представился: - Сергей. А она, - указал на свою спутницу, - Лена.

Девица вновь натянуто улыбнулась, протянув Квасову свою холеную ладошку. Среди убогих курятников блеклых летних домов, обнесенных кривыми заборами, она выглядела диковинной, пестрой птицей, занесенной сюда неведомым чудом. Фотомодель с атласной обложки, ступившая с пышного бархата подиума в захолустье дощатых трущоб.

- Так, может, это… - в свою очередь приветливо оскалился Геннадий. - Мы с друзьями сюда по грибы, собрали уже… Может, того, по сто грамм? Картошечки изжарим, как?

- Мы, в общем, не против… - сказал невозмутимый спутник красотки. - Да и дом - вполне… Меня интригует ваше предложение.

- Можете, кстати, заночевать. Мы баню истопим… - Квасов увлекал гостей к калитке. - Все в лучшем виде…

Жуков, рассеянно поглядывающий на приятеля, и в самом деле не чаявшего избавиться от редко им посещаемой и заброшенной дачи, поймал себя на мысли, что негаданно попавшаяся на дороге парочка отличается некоей узнаваемостью… Нет, он определенно не встречал этих людей, ни малейшей опасности от них не исходило, но что-то неожиданно и колко встревожило его… Что именно - уяснить не пришлось: гремя раздолбанной подвеской и недовольно пофыркивая на ухабах пожилым двигателем, к дому подрулила милицейская машина, явно местной принадлежности. Непритязательный жестяной джип с воинственной ведомственной раскраской.

Из машины вышел низкорослый угрюмый милиционер, вынеся в идиллическую безмятежность пространства осенней природы, обрюзгшую и значительную, как сургучная печать, морду с золотыми зубами. Званием милиционер был капитан.

- Генка здесь? - хмуро спросил он у Жукова, застывшего в столбняке пригвоздившего его страха.

- Тут, тут, - услужливо проговорил Юра деревянным языком. - Вот, по грибы мы…

Милиционер, не мешкая, прошел в калитку.

Спустя пару минут откровение его появления прояснилось. Страж порядка оказался местным участковым, проверенным собутыльником Квасова, и приехал в поселок с целью обнаружения свидетелей странного происшествия, случившегося неподалеку на проселке, где подорвался автомобиль с экипажем в составе бывших четырех человек, вооруженных автоматами и пистолетами.

Данную информацию дачное сообщество выслушало с живейшим интересом и соболезнованиями.

- Бабахнуло так, что в деревне окна перекосило, - повествовал участковый, принимая из рук Геннадия рюмку и нанизанную на вилку шпротку. - Ваше здоровье…

- Если у них было оружие, - степенно поднял бровь Слабодрищенко, - не исключено и наличие гранат… Следовательно, налицо несчастный случай.

- В наших краях отродясь таких аль-капонов не мелькало, - морщился участковый, вдохновенно принюхиваясь к хлебной корке, а затем поглощая ее. - Чего им тут делать с таким боезапасом?

- Возможно, «черные копатели», - выдвинул версию Квасов. - Нашли мину…

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее