Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Идеи Гастева имели огромное влияние, но вместе с тем встречали и сопротивление. Многие специалисты по трудовой гигиене опасались, что он ставит эффективность выше безопасности и здоровья рабочих[396]. Что еще более важно, многие рабочие и левые коммунисты выступали против методов тейлоризма, который использовал Гастев, так как считали, что речь идет о самой настоящей капиталистической эксплуатации. Ленин был всецело на стороне Гастева и поддержал в 1920 году создание Института труда, в следующем году переименованного в Центральный институт труда. Оправдывая свой подход, Ленин заявлял, что «крупнейший капитализм создал такие системы организации труда, которые при условии эксплуатации масс населения были злейшей формой порабощения… но которые в то же самое время являются последним словом научной организации производства, которые должны быть приняты Социалистической Советской Республикой, которые должны быть переработаны ею в интересах… повышения производительности труда»[397]. Идеи Гастева окончательно одержали верх лишь в начале 1930-х годов, когда кампания индустриализации потребовала не только достижения оптимальной производительности, но и быстрого обучения миллионов бывших крестьян промышленному труду[398].

Хотя главной заботой партийных деятелей в первую пятилетку было организовать труд в целях обеспечения промышленного производства, советский идеал труда не являлся полностью утилитарным. Согласно советской идеологии, труд помогал людям достичь самореализации. Он превратился, по словам Сталина, в «дело чести, дело славы, дело доблести и геройства»[399]. Повышение производительности труда рабочих было не только средством достижения бóльших объемов производства, но и само по себе целью — реализацией потенциала рабочих как людей и как советских граждан. В рассказах о стахановцах подчеркивались не только рекорды производительности труда, достигнутые этими героями-рабочими, но и их собственное преображение в граждан культурных и образованных[400]. Таким образом, принятая в СССР доктрина труда напоминала усилия, предпринимавшиеся в других странах в целях повышения производительности труда, однако шла дальше, подчеркивая роль труда в изменении мышления и поведения людей.

Подведем итог. Мы видим как сходства, так и различия в здравоохранении в Советском Союзе и в других странах. Международное распространение медицинских идей немало повлияло на советское здравоохранение в 1920-е и 1930-е годы. Иностранные специалисты ввели противоэпидемические меры, в том числе прививки, карантины и методы дезинфекции. Советские медицинские чиновники охотно приняли самые различные иностранные методы профилактики и лечения заболеваний. В то же время импортные теории и практики часто приобретали отчетливо советский облик или полностью отбрасывались. Советские врачи объясняли распространение болезней в первую очередь общественными условиями и по большей части отвергали расовое медицинское мышление. Специалисты по трудовой гигиене и промышленной психологии стремились добиться от советских рабочих максимальной производительности труда, но вместе с тем видели в нем возвышающее начало, которое призвано было преобразовать человеческую психику и помочь в создании нового советского человека[401]. Можно сделать вывод, что советские программы здравоохранения отражали как международное распространение идей, так и идеологические и медицинские особенности Советского Союза. Подобное же сочетание иностранных влияний и советской исключительности характеризовало и физическую культуру.

Физическая культура и ее милитаризация

Физическая культура была еще одним способом, при помощи которого советские чиновники стремились получить здоровое и физически крепкое население. В межвоенный период программам физической культуры уделялось огромное внимание — как в СССР, так и в других странах по всему миру. И, подобно тому как это было с прочими программами здравоохранения, советское руководство отслеживало иностранные физкультурные мероприятия. Врачи Наркомата здравоохранения считали физические упражнения способом поддержания физического здоровья и производительности труда. Но как в СССР, так и в других странах физической культурой интересовались и армейские офицеры: в их глазах она была одним из видов военной подготовки. На первых порах физическая культура в СССР представала в первую очередь средством обеспечить здоровое развитие человеческого ума и тела и повысить производительность труда. Однако к концу 1930-х годов физкультура все больше окрашивалась в милитаристские тона и нередко превращалась в разновидность военной подготовки — опять-таки подобно тому, как это было в других странах.