Взрослая колыбельная

Белка скользила в яму, прямо к куполу, и, несмотря на собственную боль, я задержала дыхание, ожидая и боясь того, что случится, когда она соприкоснется с кровавой преградой. Ничего хорошего, судя по паническим крикам и рывкам сыскаря. Однако Лад догнал Белку, дернул вверх и оттолкнул в сторону, отчего она почти вылетела из ямы, как пробка из бутылки.

Лад не удержался, потерял равновесие и теперь скользил вниз вместо нее, причем гораздо быстрей, потому что весил больше. Он безуспешно цеплялся за корни деревьев, его ноги почти моментально погрузились в жуткий красный купол. Я ничего не почувствовала, а он закричал. Тут уж и другие подоспели, несколько человек в форме что-то колдовали, синхронно размахивая руками, и купол наконец задрожал и лопнул. Лада вытащили наверх и положили на землю. К нему поспешили две женщины, судя по действиям, лекарки.

Волин все это время спокойно стоял чуть в стороне опустив руки и невидяще смотрел перед собой. Он походил на пугало: намотанные тряпки и солому на голове раздувает ветер, однако палке, играющей роль основы, это неинтересно.

– Катя! – Белка бросилась ко мне, рыдая, сползла по земле на попе, как по горке, и обняла. В ее челке застряли сухие листья, а щеки были в грязи.

– Что?…

– Ты в порядке? Ты в порядке?

– Думаю, да.

Боль уже прошла. Я даже толком не поняла когда. Просто она растворилась и ушла, а все происходило так быстро, что я не успела отследить. Только вкус крови во рту, но тоже пропадает.

– Лад! – убедившись, что я цела, она бросилась обратно из ямы. Кто-то помог ей вылезти из ямы, потом вытащили меня, хотя я не сразу поняла, чего от меня хотят, так и стояла внизу, облизывая губы и хлопая глазами. Вокруг суетилось много людей, просто уйма, как в муравейнике. Откуда столько?

Зачем столько людей набежало? Проводить меня в мой мир собрались? Глупости какие.

К Волину тем временем подошел тот самый, главный, теперь он был просто угрожающе спокоен и собран. Он громко сказал:

– Волин рода Трансор, вы арестованы за попытку убийства иномирянки. Протяните мне руки.

Что? Мир покачнулся, вместе со всеми деревьями и со всеми людьми накренился и дернулся, выпрямляясь обратно.

Убийство?

Волин медленно поднял глаза и посмотрел на меня, не обращая внимания ни на сыскаря, ни на окружающий гомон. Его взгляд был как зеркало – чистое, незамутненное, пустое. Ни намека на объяснение, раскаяние, ни тени жалости. Вообще ничего.

Так вот что подготовил мне мой суженый, которому я была готова отдать все, что имела? Сердце споткнулось. Мой день в тот момент закончился, наступил благословенный обморок в ночь.

* * *

Камера была узкой и давила серыми стенами сильнее, чем если бы тебя заперли в ящик, где не развернешься.

Он сидел на койке, уставившись в противоположную стену – спина прямая, раскрытые ладони накрыли колени, – и не шевелился. Он был спокоен. По крайней мере, внешне. Настолько спокоен и невозмутим, что, когда дверь заскрипела и открылась, а в проеме показался отец, даже бровью не повел. Он знал, зачем тот явился: пожаловаться на сына, в очередной раз отругать, напомнить, что его предупреждали миллион раз, говорили, что однажды допрыгаешься, но что толку? Про плевок в лицо родителям, которым ты, щенок, низко отплатил за все, что те тебе сделали. А также сообщить лично, что помощи от рода он больше не дождется. Ничего нового. Ничего действительно важного.

Как она себя чувствует, к примеру, он не ответит, даже если спросишь. Хотя чего спрашивать – если бы Катя погибла, ему бы уже сообщили. В остальном… откуда им всем знать, как она себя чувствует?

– …ты понял?

Гневная отцовская отповедь прошла мимо, но Волин кивнул. Когда-то это злило, в детстве пугало, а сейчас что слушаешь, что нет – все едино.

Отец ушел, и, по крайней мере, стало тихо. К ней нужно привыкать, потому что она теперь будет рядом до конца жизни.

Тишина.

Глава шестая, в которой героиня перестает уподобляться барану и вспоминает, что женщина и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, то есть справится со всем сама

Все оказалось до смешного банальным. Меня просветила Лелька, когда навестила у лекарки – той самой, которая откачивала меня зимой, после моего появления в Эруме. Сейчас, правда, лекарка молчала и не улыбалась, зато и лечение было короче. Я очнулась и больше не смогла впасть в милосердное забытье. Распухший язык мешал говорить, так что оставалось только слушать мягкий и участливый голос подруги.

– Я расспросила брата. Сыскари выяснили, что Волин собирался тебя убить. Но просто взять нож и убить – страшно и грязно, не каждый на такое способен. А вот провести ритуал подношения жертвы демонам, которые взамен дали бы ему дополнительную силу, – другое дело. Это не то же самое, не собственные руки пачкать. Мне так жаль, Катя.