Взрослое лето

— Только в дождь не залезай, а то убьёшься, — предупредил Женя, — а мне хочется в Индию, но не на Гоа, а в Гималаи, посмотреть бы на одну пещеру.

— Пойдём лучше пить чай, а потом отправляйся на поиски Ганга! — предложила Алёнка.

— Классно, к тому же я захватил с собой конфет!

Потом они пили чай, кидались друг в друга фантиками и говорили об общем деле, которое неожиданно объединило их: вместе решили собирать информацию о руководстве строящегося комбината.

— Я хочу показать тебе мою схему.

— «Настя Каменская снова и снова, по десять раз, перебирала в уме всю информацию об убийстве пенсионерки и готовилась к завтрашнему разговору с Гордеевым». Александра Борисовна Маринина, том 17, страница 505.

— Ты читаешь Маринину?

— Иногда, а что нельзя?

— Можно, а я вот смотрела сериал, но не все серии. В фильме артисты хорошие.

— Я из-за них и читать детективы начал.

Алёнка принесла альбомный лист, и, убрав со стола всё лишнее, положила его перед журналистом. Внимательно посмотрев, Женя спросил:

— Более-менее понятно, но кто в твоём ребусе — «ДД»?

— Дмитрий Сергеевич Прозоров или дядя Дима! Ухажёр моей мамы, следует за ней со школы! А бабушка и дедушка возражали против партии с ним. Поэтому ему было выгодно убрать их со сцены, ведь мама осталась совсем беззащитной, да ещё с ребёнком на руках! А тут появляется он — герой и надёжное плечо. Мама тает, как мороженое в жару, и мечта стать мужем самой красивой одноклассницы — сбылась! Завидуйте, ребята!

— Фамилия вроде знакомая, но я его не знаю, — неуверенно сказал журналист, размышляя о словах Алёнки. — Дай-ка запишу, а то ещё забуду.

Он достал из заднего кармана блокнот и икеевский карандаш. Пролистал и, обнаружив свободный листок, записал про «ДД».

— Живёт где-то в частных домах, на улице Колхозной, — добавила девочка. — Хорошо бы собрать по нему информацию. Сможешь?

— Попробую переговорить со знакомыми. Но у меня нет выхода на полицейских.

— Ну, с этими я сама разберусь, — уверенно сказала девочка и долила в чашку ещё чая.

— В смысле? — недоуменно спросил Женя.

— Я сдам его со всеми потрохами следователю, пусть собирает информацию, слушает его телефон.

— Но почему следователь тебе поверит и поделится с тобой информацией?

— А я возьму с него честное слово. Баш на баш! Ведь я ему подкидываю новую версию, а он мне раскрывает его подноготную. Ему нужны подозреваемые, я думаю, они топчутся на одном месте, если сейчас дело не раскрыть, оно станет «глухарём» или «висяком», как говорят в сериалах.

— Хорошо бы у тебя всё получилось.

— Получится!

— Ну ладно, спасибо за чай, я поеду, на работу надо заскочить. Через пару дней позвоню, если что-то выведаю по комбинату, Прозорову и охотнику.

— Да и мне пора поливать огород и ещё накормить моего ёжика!

Женя собрался и вскоре укатил к людям. Девочка не решилась его провожать, а осталась одна в доме.

Вечером того же дня Людмила возвращалась домой и спешила по лесной дороге в сторожку. Вновь появившаяся суета по поводу убийства отца и матери её скорее пугала, чем обнадёживала, хотя в глубине души ей очень хотелось, чтобы убийц наконец-то нашли и наказали. Но страх перед неведомым злом повергал в ужас, и даже сейчас, идя по знакомой дороге, она время от времени оборачивалась, чтобы убедиться, что никто её не преследует, или вглядывалась по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не крадётся к ней из леса. Да, с такими страхами, недалеко до психиатрической больницы! Но с этим надо как-то жить, особенно если у тебя дочь-подросток, со своими идеями самостоятельно найти убийц или отца. Зачем он ей сдался? Ну, бросил, так бросил, вот и в сердце давно откипело, вроде совсем, хотя…

Июнь, но солнце не собирается на покой, время восьмой час. Она остановилась и, поставив сумку на землю, отдышалась и высыпала песок из туфель.

— Мила, самое главное, — сказала она сама себе, но на всякий случай посмотрела по сторонам, — вырастить дочь! А с ней непросто, упрётся, как баран, не убедишь, да что там… сама кого хочешь уломает, вся в деда и бабушку. Да, от рябинки не родятся апельсинки. Ладно, отдохнула, пора идти, надо погладить блузку, в ней пойду на допрос, собрать Алёнку. Дима что-то интересуется допросом, ему-то зачем?

Впереди через несколько минут показался дом с облупившейся голубой краской на фасаде и крышей, заваленной бурой листвой и хвоей. Старая ель закрывала половину двора, работая, как зонтик и свеча. Заскрипела калитка, и навстречу уже бежит Алёнка.

— Мама! Приезжал журналист и прибил к ёлке ступени, теперь можно залезть и позвонить!

— Правда? А что же Дима нам не прибил?

— Про дядю Диму не знаю и ничего сказать не могу, но я ещё никому не звонила.

— Хорошо, пойдём готовить ужин и поговорим, завтра ехать к следователю, он ждёт нас с утра. Я уже на работе отпросилась.

— Классно, всё идёт к тому, что скоро кто-то окажется на скамье подсудимых.

— Не болтай чепухи, пошли домой!

* * *