Взрослое лето

— Да вам-то проще простого. Я уже всё продумала. Надо запросить список учеников выпускного класса, в котором училась Людмила Александровна Белкина, и узнать в полиции, кто в тот год переехал из посёлка и куда. Так можно найти моих неведомых дедушку и бабушку, ну а они уж точно знают, где их сын. Я, правда, послала письмо в одну воинскую часть, но лицо я неофициальное и шансов на помощь командира маловато.

— Логично, подумаю.

— Ещё две самые главные версии!

— Ого-го! Ну ты даёшь. Слушаю.

Алёнка за пару секунд набрала полные лёгкие воздуха и выпалила:

— Руководство строящегося комбината и охотник Пётр Петрович Аникин!

Михаил Владимирович кивнул и глазами пробежался по верхним углам кабинета:

— Про комбинат слышал и много думал, но прошу тебя, ребёнок, ничего мне не говори, меня завтра же уволят из комитета, если я только суну нос в их дела! Леночка, пойми — строительство ведётся по программе гу-бер-на-то-ра. Если что-то пойдёт не так и я им испорчу пиар, то на меня быстренько состряпают дело, обвинят в коррупции, заявят, что я по заказу «неведомых конкурентов» препятствую развитию промышленности в нашей области. Знаешь, что со мной будет?

— Не знаю. Но, может, хотя бы попробуйте? Осторожно-осторожно?

— Нет, и не проси! Там миллиарды рублей и сотни рабочих мест!

— Ну, а охотником займётесь? Он зачем-то ходит к нам и всё вынюхивает, и его, между прочим, дедушка сто раз ловил в лесу за браконьерство.

— Даже не думай! Твоего Аникина знает весь район и с ним охотится всё начальство, начиная от главы района и кончая нашим прокурором! Потом все браконьеры района отрабатывались на причастность к данному преступлению, ещё три года назад! Кстати, нам даже местное ФСБ помогало.

— Вас уволят за Аникина?

— Нет, просто житья не дадут, сам побегу с заявлением об увольнении по собственному желанию.

— Плохо.

— Очень, сам знаю, но ничего поделать не могу, такова жизнь.

— Прямо какой-то тупик. Но это самые ходовые версии.

— Не знаю. Ничего обещать не могу. Буду думать, обещаю. Может, чая? У меня конфетки завалялись, у вчерашнего трупа нашёл в кармане.

— Ой, меня уже тошнит!

— Шучу, конфеты из магазина напротив, называются «Коровка».

В дверь постучали, и в кабинет шагнула женщина с нарисованными бровями, с сумочкой и женским журналом под мышкой.

— Здравствуйте. Я Анна Фёдоровна из первой школы, вот прибыла для участия в допросе несовершеннолетнего.

— Как вы вовремя, Анна Фёдоровна, присаживайтесь!

Через полчаса, расписавшись под показаниями, девочка вышла на свежий воздух. От щемящего чувства безысходности хотелось закричать на весь город:

— Люди! Пожар! Никто не хочет искать убийц, нас как лохов водят вокруг пальца!

Но не закричала, не смогла. С лавочки напротив поднялась мама:

— Всё нормально?

— Да, пойдём отсюда — никто не хочет никого искать.

— Михаил Владимирович произвёл на меня хорошее впечатление, а получается, ничего не делает, — Мила помолчала и добавила — Всё что ни делается, всё к лучшему.

— Некогда ему, у него таких убийств завались, во сколько, — и девочка махнула ладонью над головой. — Выше крыши!

— Пойдём-ка лучше зайдём в кафешку, после я посажу тебя на автобус. С остановки дойдёшь до дома или поедешь на такси?

— Дойду, купи мне мороженого, шоколадную «Лакомку», ладно?

— Да, конечно. Скажи, во время допроса не звенело?

— Да нет! Но вот это самое обидное и страшное! Он совсем не врёт!

Они замолчали и пошли в сторону автовокзала: девочка-подросток и молодая красивая женщина, подрастерявшие в гулких коридорах веру в справедливость. Но в кармане юбки Алёнки лежал скомканный листок с номером телефона следователя.

Через час белый автобус, подобно сказочному киту, оставил позади себя блестящие высотки, заводы и торговые центры с орущими во всё горло вывесками и, перемахнув через реку по мосту, отправился в сторону зелёного раздолья, тянувшегося на десятки километров.

— Остановка «По требованию», — наконец-то по громкой связи объявил водитель. — Кто-то брал билет в эту глушь, так выходите или нет?

— Выхожу, дяденька, спасибо!

Двери автобуса распахнулись, и через минуту привычные лесные звуки окружили Алёнку. Автобус тронулся в сторону посёлка, а ей ничего не оставалось, как идти в сторожку, где кроме ёжика и несчастного Дантеса, находящегося второй год в заключении, никого не было.

Колючая кочка обошлась молоком из пакета и сыром, а зачитанная тремя поколениями семьи Белкиных книга ожидала на тумбочке под белоснежной салфеткой. В ней аббат Фариа, наверно, в сотый раз под насмешливыми взглядами поведал беспечным потомкам из далёкой России и очередному инспектору историю о сокровищах, но ему опять не поверили, и он так и застрял в тюрьме. Действительно, императоры Калигула и Нерон дали бы шанс несчастному старику. Но тюремный служка равнодушно запер дверь. Потому и воздух, которого просил аббат, так и остался недоступен, и простор, которым он дорожил, и желанная свобода, за которую предлагал столь высокую плату…

На следующий день приехал Женя, постучался в калитку.

— Алёна, это я, открой!

Шум разбудил девочку, она быстро оделась и впустила в дом гостя.