Взрыв

Обрабатывая каждый палец Алистера Измайловского, я наблюдала за ним, пока на соседнее сиденье не подсел Рейнхард. Некогда светлые волосы раненого сейчас жирные и больше выглядели русыми. По внешним признакам, эти два мужчины когда-то были полной противоположностью друг друга, что невольно вызывало едва заметную улыбку. Оба еще не знают, что из себя представляет моя дочь, иначе и пальцем бы не пошевелили ради нее, а может, и вообще, сбежали. Почему-то я была уверена, что мужчины засмотрелись на красивую обертку, не развернув и не попробовав настоящий характер внутри. Иначе, за что еще они могли полюбить мою обыкновенную дочь? У нее нет знания хороших манер, образования, доброго сердца. Скарлатина единоличница и упрямица, в какой-то мере эгоистка, такой дочь знала я. В подобных ей не влюбляются, за них не отдают жизнь, и не начинают войны. Для меня оставалось загадкой, чем Скерли зацепила их, и без помощи понять я не могла.

От хлопка по плечу Алистер вздрогнул и открыл глаза. Все это время он мирно дремал, уронив голову на спинку сиденья, так мне было проще работать, не находясь под постоянным наблюдением человека, спасшего мою дочь. Уставившись на принца, он устало прижался головой к стене автобуса.

– Не расскажешь на кой черт Геннадию потребовалось искать Скерли на всю страну? – то, как прозвучал голос принца, не понравилось даже мне. Создавалось впечатление, что он готов отчитать непутевого подчиненного прямо здесь и сейчас, не смотря на его физическое состояние. Рейнхард хотел получить ответы, хотел обладать полной информацией и понимать, что происходило в столице, пока его там не было. Сошедшая с поезда троица оказалась сейчас для него единственным источником новостей.

– Орлов должен был вам написать, я ему все объяснил, – пробормотал Алистер пересохшими губами, и я снова оставила пальцы мужчины в покое, достала бутылку и помогла ему сделать несколько глотков. Воду он поглощал жадно, как будто не пил целую вечность.

– Я хочу услышать твою версию событий, – огрызнулся принц, отвернувшись от собеседника и рассматривая остальных пассажиров. Автобус ехал по пустой, неосвещенной дороге вот уже около двух часов, и за это время нам не встретилось ни одного транспорта. Я не знала, который сейчас час, давно не смотрела на приборную панель – единственное место, где можно увидеть время. Тяжело вздохнув, Алистер перевел взгляд на собеседника, и на его лице отразилось нескрываемая задумчивость. Он словно размышлял, что стоит рассказывать принцу, а о чем лучше умолчать. Раз я увидела это, то и Рейнхард тоже, но парень никак не отреагировал.

– После официальных новостей о вашем лишении титула и ссылке, Элла Эдуардовна заявила, что договор расторгнут, заломила цену в два раза и велела Скарлатине принимать клиентов каждый день на общих условиях, – мои руки непроизвольно дернулись и я подняла глаза с пальцев Алистера, на его лицо. Каких еще клиентов должна была принимать моя дочь? Нотки подозрения поселились в голове, но вопросов пока решила не задавать, ему и так тяжело дается каждое слово. Мужчина старался не шевелить губами и произносил слова с трудом, слегка коряво.

– Так на это и был расчет, я сам установил цену за ночь такую, что местный контингент ни за что ее не потянет, это должно было избавить ее от клиентов, а уж если она еще и подняла цену в два раза, то вообще никто к ней и не сунулся бы за такие деньги, – сурово проговорил принц, а его собеседник положительно кивнул.

– Никто, вы правы, кроме Рэймонда, – услышав имя брата, принц откинулся на окно и закатил глаза. Создавалось впечатление, словно он мысленно задушил родного брата и медленно отрезал тому части тела, – он пытался узнать адрес заведения у Лео, затем у меня, не знаю, обращался ли к Геннадию, но в итоге он просто прошелся по всем заведениям столицы, пока не нашел ее, – шепот Алистера и то, как он произносил слова нагнетают обстановку еще больше, чем сам рассказ. Я затаила дыхание, вслушиваясь в его голос и в мыслях представляя, как с моей дочерью творят всякие непотребства. Возмущению небыло предела.

– Вы отправили мою дочь в бордель? Это по вашему безопасное место? – вырвалось у меня совершенно неожиданно, а принц выставил указательный палец в мою сторону, призывая к молчанию. На нем самом лица не было, оно превратилось в маску злости и ярости, а глаза горели, словно за ними спрятали фонарики.

– Если бы не помешательство моего брата – извращенца, то да, оно бы таким было, – рявкнул Рейнхард и снова перевел взгляд на застывшего Алистера. Больной плохо справлялся с мимикой на лице, и сразу бросалось в глаза, что он не согласен с этими словами.