Взыскующие неба (СИ)

Он вышел за дверь сполоснуть котелок, и тут от солнца отделилось и полетело к нему что-то черное, двигаясь в воздухе зигзагами, словно гигантская летучая мышь, невесть откуда взявшаяся днем. Гильдас в удивлении стоял и смотрел, даже не думая отстраниться; когда странное существо, колыхаясь вверх и вниз на лету, приблизилось, он едва успел подставить руки, чтобы оно не шмякнулось ему в лицо.

У него на руках лежала птица - то ли некрупный ворон, то ли крупная и почти черная ворона. Неподалеку послышалось карканье; Гильдас поднял голову и увидел вторую ворону, сидевшую на ограде. Перехватив взгляд человека, она сорвалась с места и улетела. Гильдас вспомнил странных друзей Кромальхада...

Птица издала хриплый крик, похожий на стон. На крыльях и на спине у нее зияли проплешины, точно ее ощипывали заживо, поломанные перья торчали как попало, на боках виднелись царапины, явно оставленные чьими-то когтями, ножка болталась. Гильдас подивился: какая же неведомая сила помогала искалеченной птице держаться в воздухе? Немудрено, что она бросилась к человеку, прося у него помощи и защиты.

Он отнес раненую птицу в хижину, положил ее на лежанку, а сам принялся греть воду в котелке. Снова послышалось хриплое, едва слышное карканье, на сей раз еще больше похожее на стон.

- Потерпи, я сейчас, - сказал Гильдас, как будто она могла понять. Впрочем, если животное, мучаясь от боли, могло стонать почти по-человечески, не стоило отказывать ему и в человеческом разумении.

Он никогда еще не лечил птиц, но, наверное, стоило хотя бы попытаться... Взяв кусок чистого полотна и несколько палочек, чтобы сделать лубок на сломанную ножку, Гильдас повернулся - и всё, что он держал в руках, посыпалось на пол.

На кровати, растянувшись ничком, лежал Кромальхад.

Он был без сознания два дня; впрочем, это было к лучшему - Кромальхад почти не шевелился, пока Гильдас промывал ему раны и ссадины, пока составлял кости в сломанной ноге и вправлял на место вывихнутую. Рассказывать князю или Энгусу о возвращении Кромальхада Гильдас не спешил. Да и что он мог им рассказать? Что Кромальхад свалился на него с неба в птичьем облике? Воины Скары перепугались бы насмерть - и явились бы с оружием...

Если Гильдас, не ведая того, приютил у себя оборотня или иное порождение Холмов, ему самому предстояло исправлять свою ошибку.

Но ведь Кромальхад был безобиден. До сих пор он никому в Скаре не сделал зла. Когда-то он пришел в поселок, прося приюта и помощи, и вот опять обращался к людям - к Гильдасу - ничего не требуя, а только полагаясь на человеческое милосердие, на которое вправе рассчитывать каждый, даже если он не человек. Лишь бы пришедший не нарушал законов гостеприимства и готов был, при необходимости, не только просить, но и давать...

Но выяснить, кто такой Кромальхад, нужно было как можно скорее. Пока об этом не узнали в поселке, пока не пришли убивать. Или пока этот оборотень, получеловек-полуптица, не нанес удар первым.

Гильдас задумался: вероятно, Брега не просто так обходила Кромальхада стороной. Может быть, она чуяла или подозревала...

И за эти два дня, пока Кромальхад лежал без памяти в доме брата, она ни разу не зашла, словно что-то удерживало ее, незримой чертой отделяло от Кромальхада, где бы он ни находился.

На третий день Кромальхад наконец пришел в себя - так же неожиданно, как и прилетел в Скару. Гильдас вышел развесить постиранное тряпье, служившее для перевязки, а когда вернулся, Кромальхад, с трудом переводя дух, смотрел на него блестящими от лихорадки, но несомненно разумными глазами. Гильдас полагал, что он пролежит в жару, без памяти, не меньше недели, но Кромальхад явно оправлялся от ран быстрее, чем рассчитывал лекарь, и это окончательно убедило Гильдаса, если у него еще оставались какие-то сомнения: Кромальхад - не человек. Или не вполне человек, если на то пошло. Два дня подряд Гильдас старался убедить себя, что ему, возможно, померещилось - никакого чудесного возвращения не было, и птица не оборачивалась человеком...

Больше притворяться перед самим собой было нельзя.

Кромальхад попытался приподняться, и Гильдасу вдруг стало нестерпимо страшно. Он сидел в доме наедине с непонятным существом, которое сам впустил под свой кров и которое, возможно, грозило бедами всей Скаре.

И тогда Гильдас задал вопрос, который нужно было задать с самого начала, как только у него возникли первые подозрения - но почему-то раньше он этого не сделал. Как ни странно, и Брега тоже. Может быть, из уважения к брату и его дому.

- Во имя Того, кто сотворил небо и землю, назови свое имя, - потребовал он.

Кромальхад вздохнул, как будто с облегчением. И ответил:

- Я Кромахи, сын Бронаг, Благого двора.

- Ты человек? - опасливо спросил Гильдас, сделав шаг вперед.

- И да и нет.

- Что это значит?

- Моя мать была воронихой из свиты Морриган. Мой отец был смертным.

- Значит, мне не показалось? - уточнил Гильдас. - Ты действительно... прилетел сюда?

Кромахи улыбнулся.

- Да, я действительно прилетел.

- То есть, ты умеешь оборачиваться птицей?

Тот ответил не сразу.