Взывая из бездны

Солнце садилось, озаряя кровавым светом окружающий мир. Этот свет казалось был намного ярче дневного, сильно ударяя в глаза и капая на мозги, отчего последние начинали плавиться.

Наступила пустынная ночь, коя принесла с собой не спасительную прохладу, как это казалось на закате и в первые несколько минут начала ночи, а жуткий холод, пронизывающий до костей. Идти стало ещё сложнее — такого быстрого перепада температур они не ожидали и не были готовы. Однако этот пробивающий насквозь холод на час с небольшим заставил их головы работать в усиленном режиме, ища пути к спасению от обморожения. Откуда-то взялись новые силы и открылось второе дыхание, заставившее их ноги двигаться по собственной воле. Чёткая цель, с которой они шли в самом начале пути, вновь появилась перед ними. Они чётко осознали, что если не дойдут до дворца, то погибнут здесь.

Преддверие неминуемой гибели заставляет организм искать в самом себе остатки сил и внутренние резервы, дабы, хоть и с потерями, но всё же выжить. Сейчас они не ощущали усталости и готовы были продолжать поход, однако в головы начала вкрадываться мысль, что они, скорее всего, не дойдут, а если и дойдут, то потом будут долго лечиться.

За мыслями, которые настигли их почти в одно и то же время, они сами не заметили, как оказались всего в пятистах метрах от дворца. Это было дворцом в самом лучшем смысле этого слова: высокие стены, выложенные из крупного белого кирпича, небольшие башенки по углам — всё это создавало ощущение присутствия некоего высшего существа в этом доме. По сравнению с преодолённой пустыней это выглядело раем.

Они стояли прямо перед главным входом, представлявшим собой правильное полукруглое углубление высотой метра в три-четыре, с угловатыми колоннами из того же белого кирпича. В самой дальней точке углубления была врезана массивная деревянная дверь, обитая снаружи листовым железом. На ней висело не менее массивное металлическое кольцо, посредством которого следовало стучать. В остальном на двери не было признаков замка или ручки — всё было гладко, лишь заклёпки образовывали причудливый узор, напоминавший издали двух змей, ползущих параллельно.

Максиму и Кондрату не особо хотелось любоваться красотами здешних дверей, посему они, как по команде, одновременно пошли обходить дворец слева. Здесь на углу стояла одна из трёх хижин. При беглом осмотре выяснилось, что это некое подобие вигвама — палатка их тонких деревьев, связанных в верхней точке, обтянутая то ли чьей-то кожей, то ли каким-то сортом полотна. Внутри было пусто, не было даже похоже, что здесь вообще кто-то был.

Позади дворца действительно росли пальмы, и был оазис — эдакий большой колодец, закрытый от посторонних глаз в домике, похожем на те вигвамы, но гораздо больше их. Вероятно, он был построен, чтобы вода не так сильно испарялась на солнцепёке. Двое изнурённых пареньков не замедлили войти внутрь. Внутри было сыро и холодно, на краю колодца стояли пять жестяных кружек, приколоченных намертво цепями к основанию колодца.

Максим первым разобрался в обстановке и прильнул к холодным камням колодца, жадно забрасывая руками ледяную воду себе в рот. Кондрат не заставил себя долго ждать, и последовал его примеру. Вода была жутко холодная и обжигала горло, но это была вода — живительная влага, которую хотелось пить. И они пили, и пили, и пили, а она всё не кончалась. Им казалось, что всей этой воды не хватит, чтобы напиться, однако через минуту, как напившиеся крови комары, они отвалились от колодца.

— Пошли постучим, может поспать дадут, — сказал Кондрат, толком не осознавая, сказал ли это он или ему только кажется. В любом случае, Максим медленно поднялся и поковылял на выход.

На улице, равно как и в домике у колодца, была ночь, холодная ночь пустыни. Но они не чувствовали холода, они не чувствовали усталости — долгожданная вода добавила им сил и отбила на некоторое время все чувства, кроме радости. Они были счастливы, что живут, счастливы, что нашли воду, счастливы, что скоро смогут узнать, где они. Медленной пьяной походкой они через пару минут вновь были у парадного входа.

Максим нашёл какую-то железяку и теперь стоял, выцарапывая что-то пошлое на одной из колонн, постоянно срываясь и сквернословя. Кондрат в это время с весёлой улыбкой на губах подошёл к двери, с усилием отвёл металлическое кольцо и отпустил. Раздался глухой звук, он всем телом ощутил, как пошла вибрация от удара. Дверь резонирующе затряслась и немного приоткрылась. Максим этого не ожидал и теперь стоял, тупо глядя на образовавшуюся щель и подозрительно занеся железяку над головой. Кондрат тоже был в некотором замешательстве и на всякий случай сделал шаг назад.

Изнутри пробивался приглушённый дёргающийся свет, подобный тому, когда пламя от костра играет языками теней на деревьях. Кондрат, придя в себя, решил, что это горит камин, и плавно подошёл вплотную к проёму, на ходу правой рукой отворяя дверь.

— Люди местные, сами мы не добрые, — начал, было, он, но осознал, что говорит какую-то ерунду, и быстро осёкся.