We were the Champions...(СИ)

— Есть тема поинтереснее. За кого будет болеть мистер Черышев в матче Испания — Россия? — переводит тему Фернандес. Денис недовольно щурится. Артем удивленно смотрит на Черышева, недоумевая от самой возможности того, что Денис может не болеть за Сборную России.

До стадиона они добираются довольно быстро. Благо это очередная игра в Мадриде. Марио выходит из автобуса. Он настроен решительно и серьезно, однако это не мешает ему ярко улыбаться, поднимая настроение тем людям, что находятся в непосредственной близости.

Игра начинается не то, чтобы плохо, но и не хорошо для них. Испанцы первыми забивают, но им удается сравнять счет. Марио от накала и переизбытка эмоций ходит из одного угла своей тренерской площадки в другой. Сердце просто бешено отбивает стокатто и рвется наружу. Он пытается успокоиться и рационально подсказать парням, что нужно подправить. Однако при этом он кричит, когда что-то не выходит. Фернандес понимает, что это глупо, ведь испанский стадион ревет и громко поддерживает своих любимцев. Но это хоть как-то помогает выпустить пар, игре не мешая, да и не упрощая ее.

Когда хозяева забивают второй, Марио видит, как в штрафной Акинфеев и Гарсиа предъявляют друг другу претензии, готовясь до конца отстаивать свою правоту, но им мешает вратарь, утихомиривший их разом своим громогласным голосом. В раздевалке этот недоконфликт едва не приобретает явную новую форму. К счастью, все заканчивается кратким, но емким и полным жестких высказываний диалогом.

Чтобы они не зацикливались на своих разборках, Фернандес прикрикивает на них и тут же объясняет, что нужно делать дальше. Еще ничего не потеряно. Им нужно всего лишь отыграться и забить еще один свыше.

После перерыва все начинается гораздо лучше. Они сравнивают счет на десятой минуте второго тайма. На то, чтобы выйти вперед уходит еще полчаса. На их счастье им удается-таки обыграть испанцев.

Они выходят в финал. Черт возьми! Они в гребаном финале! Да! Они смогли. Они сделали это. Наконец. Они вышли. Жди, финал. Они едут выигрывать. Они направляются за победой. И никак иначе.

После матча Даниил, вымотанный физически, выходит со стадиона. Эмоции бьют ключом. Он рад своему первому выходу в финал Чемпионата Мира, однако Акинфеев все еще помнит, как они едва не упустили свой шанс на явную и безоговорочную победу из-за неразберихи в штрафной. На вопрос «Кто виноват?» он был готов ответить, указав на Гарсию. Именно Гарсиа должен был держать Сопатеро. Этот эпизод все еще не дает покоя, однако и не занимает первое место среди его эмоций, уступая радости и эйфории от победы и выхода в финал.

Он выходит со стадиона, вдыхая теплый запах Испании. Мадрид не кажется теперь старым противником, напротив — становится дружественно настроенным городом. Не успевая отойти от спортивного сооружения, он встречает Еву, чему сильно удивляется.

— Сюрприз! — восклицает она, кидаясь ему на шею и поздравляя с выходом в финал.

— Что ты здесь делаешь?

— Приехала посмотреть матчи своего брата и парня. — с легкостью отвечает она, широко и ярко улыбаясь.

— Парня? — Даниил хмурится и взглядом требует пояснений и объяснений.

— Да. Я встречаюсь с Сашей.

— С Сашей, значит. — задумчиво произносит, кивая самому себе.

— О! А вот и он идет! — Ева указывает рукой в сторону, откуда приходит Гарсиа, который приобнимает его сестру и целует ее в щеку.

— Ты?! Ева, какого черта, этот козел делает здесь?

— Саша — мой парень, — Акинфеева хмурит брови, в ее глазах плещутся непонимание и настороженность. Гарсиа рядом смотрит то на девушку, то на Акинфеева, пытаясь уловить суть происходящего.

— Я что-то пропустил? — наивно спрашивает Сашка.

— Да. Пропустил ту часть, в которой ты должен был спросить разрешение на отношения с моей сестрой! — рычит Даниил и возвращает свое внимание к Еве. — Пойдем, нам надо поговорить.

— Твоей сестрой? — заторможенно спрашивает Гарсиа, пока Ева мотает головой, крепко держа за руку Сашку. Этот жест определенно не скрывается от глаз Акинфеева.

— Ева. Этот тугодум не тот, кто достоин тебя. Ты забыла, что было до этого? Если те хорошие парни кидали тебя, поступая как последние твари, то этот вытворит что-то похуже…

— Я уже не ребенок! Сама могу разобраться как мне поступать! — повышает громкость Евангелина, в голосе ее появляется твердость и непоколебимость.

— Я видел, как ты можешь разобраться! — прикрикивает и Даниил. Его порядком бесит эта ситуация. И эмоции от победы затмеваются своими отрицательными аналогами. — Значит так. Либо ты сейчас идешь со мной, оставляя этого здесь, либо…

— Что? Что иначе? — она с болью в глазах всматривается в него, но он будто ослеплен гневом и злостью, взявшимися непонятно откуда.

— Иначе можешь забыть, что у тебя есть брат. — спокойно договаривает он. Лицо каменеет, становясь чрезвычайно серьезным.В такие моменты он становится очень похож на отца. Даниил ждет приговора.

Наступающая тишина, что длится целую вечность, и сомнения в глазах сестры говорят гораздо больше любых слов. Акинфеев сухо кивает, его губы растягиваются в страшной гримасе.