We were the Champions...(СИ)

План на предстоящий матч он с тренерским штабом долго обсуждает. Он выслушивает информацию о будущем сопернике, анализ предыдущей игры его команды. После чертит какие-то схемы, понятные ему самому, его помощнику и еще двум-трем людям из тренерского штаба. Обсуждение стратегии идет долго. Воздух настолько напряжен, что на мгновение может показаться, будто они готовятся к войне, а не к финалу Чемпионата Мира. Все сидят до поздна, схема игры никак не желает утверждаться, часы истошно кричат о том, что неплохо бы было лечь спать. Когда зевки и закрывающиеся глаза игнорировать не получается, они, наконец, договариваются и расходятся по своим номерам.

Марио не спится, но при этом он абсолютно не нервничает. Фернандес стоит возле панорамного окна, смотрит на луну и звезды. Он чувствует духоподъемность и осознает всю серьезность и собственную ответственность. От этого странного ощущения, будто его опустошили, оставив без ярких эмоций, будто он перегорел, Марио не может сомкнуть глаз. Он засыпает ближе к утру.

Ровно в десять часов по местному времени они выезжают в аэропорт. В командной атмосфере повисает ожидающая вердикта тишина. Марио она знакома, такая же тишина царила двадцать лет назад, правда навестила она Сборную России того времени в день финала, а не так рано. Но и это Фернандес понимает: молодые совсем, оттого волнение смешивается с кровью с каждым вздохом, оттого сердце замирает при мысли о предстоящем финале, оттого страшно немного выходить на поле их игры. Когда самолет поднимается в воздух, кто-то из них пытается шутить, вести себя расслабленно. Это имеет свои результаты, и вскоре о тишине и напряжении забывают.

Севилья встречает их ярким и теплым солнцем. Они заселяются в уже забронированные номера в отеле. Вечером у них состоится первая тренировка на «Рамон Санчес Писхуан», а пока Марио еще раз пересматривает различные документы и схемы, исписанные им самим листы. На тренировку все приходят вовремя, настроение мало чем отличается от настроения во время перелета из Мадрида в Севилью.

Когда проходит минут двадцать с начала двухсторонки Фернандес замечает, что между Гарсией и Акинфеевым что-то произошло. Они не ругались и не пытались друг друга задеть. При этом было заметно, что и улучшений их взаимоотношения не пережили. По ним было видно, что между ними что-то случилось. Даниил, стараясь лишний раз не сталкиваться лицом к лицу, кидал злобные, но с примесью смирения взгляды на Сашку, а тот ходил как в воду опущенный, казалось он очень сильно и серьезно думает о чем-то. Почему он связал состояние Гарсии с Акинфеевым, Марио не знает. Что-то указывало ему на это, но что именно Фернандес сказать не мог. Возможно, это была какая-нибудь тренерская чуйка или они просто так сильно сроднились за это время, что каждого Марио теперь может читать, лишь мельком взглянув.

Когда вся тренировка проходит для этих двоих в напряжении, Марио понимает, что произошло что-то серьезное. Вопрос — вмешиваться или нет — отпадает сам собой. Но вмешаться он решает не на прямую, а через третьи лица, пытаясь разобраться в причинах таких перемен, чтобы не усугубить ситуацию еще больше. Денис наверняка знает, что случилось, ведь Акинфеев не появлялся в отеле после матча с Испанией, вполне вероятно, что ночевал он как раз у Черышева.

— Ты не знаешь, что случилось с Данькой? — спрашивает он прямо в лоб, чтобы не терять ни своего времени, ни времени Дениса.

— Самому хотелось бы знать… Позавчера приходила Ева, но она сказала, что все объяснит потом, — тяжело вздыхая, отвечает Черышев и, понижая голос, просит кого-то зайти немного позже.

Марио, попрощавшись и поблагодарив Дениса, завершает звонок. Ситуация не проясняется, но Фернандес решает продолжить наблюдения за игроками. Убедившись, что произошедшее между ними не повлияет на качество их игры, он оставляет их в покое, возвращаясь к своим, тренерским, делам.

Встреча с Евой перевернула его мир, вывернув его наизнанку. Ему пришлось принять то, что он не мог принять долгое время, признавая Еву взрослой. Ему пришлось вновь установить для себя цели и восстановить прошлые точки опоры. С Гарсией Даниил старался не сталкиваться, давая время себе и ему, чтобы переварить произошедшее. Акинфеев думал над своим поведением по отношению к Сашке, думал над словами сестры, думал о собственном мнении о парне.